Твердые реки, мраморный ветер

Интересно – как при этом себя чувствуют проститутки из ACAP – "Annapurna Conservation Area Project" – организации, созданной для охраны этого удивительного уголка планеты? Об этом, откинувшись в кресле, я думал, сидя на бетонной площадке открытого кафе в гэстхаузе в Татопани. В прошлом году я именно здесь познакомился с группой русских туристов, с которыми дошел до Муктинатха, сходил на перевал Торонг-Ла. Как восхитительна была та русская Ирина, блондинка с роскошными бедрами и пухлыми горячими губами. Я поначалу даже опешил от той бесстыдной настырности, с которой она пригласила меня прогуляться вечерком под звездами, и в ответ на мою попытку вежливо приобнять ее за плечи, скользнула вниз и, преодолев неловкое сопротивление, овладела не только членом, но и моими мыслями и фантазиями на все последующее путешествие. Чувствуя себя по сравнению с ней слишком закомплексованным и фригидным, я пытался восстановить свое реноме с помощью глубокомысленных застольных вечерних разговоров, но туристы, независимо от их образования и национальности, предпочитали в треке самые простые, самые примитивные разговоры о еде, ценах и погоде, преследуя целью забить скуку. Ирина и тут была на высоте, похохатывая не в меру резво и говоря порою такие глупости, что я иногда даже краснел за нее, но когда ночью она приходила в мою комнату и забиралась на меня, я прощал ей все. Сейчас, увы, я был безнадежно один. Ирина на мои письма отвечать перестала еще зимой, а ближе к весне ответила коротким сообщением, что вышла замуж, беременна и теперь счастлива. Оказалось, что она испортила мою жизнь еще и тем, что после нее я уже не мог переваривать воблоподобных европейских женщин. Они, конечно, могут отдаться, и иногда даже совершенно бескорыстно, но лежащие, как статуи, тела перестали заводить меня так, как раньше, и, вспоминая о том, как Ирина заползала на меня, прижимала своим телом, бесстыдно лапала и подолгу ерзала, сидя сверху, я чуть ли не со стоном бессильно сползал с очередной тушки, которая, как казалось, была скорее довольна тем, что у меня ничего не вышло, так как терять время на секс европейским женщинам кажется довольно-таки большой глупостью, хотя и полезной для здоровья.

Раньше я и сам охотно поддерживал разговоры о том, что секс полезен для здоровья. Со своей подружкой я не раз посещал свинг-клубы, чувствуя себя прогрессивным и современным, совокупляясь ради культурного общения и того же пресловутого здоровья. Но после Ирины все сломалось. Я словно вспомнил, что секс, вообще-то, может быть страстью, наслаждением, а окружающие люди или забыли об этом напрочь или попросту не желали вспоминать.

Уже больше полугода я жил один, без подруги, и, сидя тут, на закате, на том же самом месте, где год назад он познакомился с Ириной, испытывал накатывающую грусть и бессмысленность своей жизни. Группа израильских туристов оккупировала соседний столик, немедленно начав укуриваться марихуаной. Я равнодушно скользнул взглядом по израильским девушкам – нет, тут шансов никаких. Они живут в своем ядовитом аквариуме и никого в него не допускают. Пересев за угловой столик, чтобы не дышать заразой, я продолжил свое невеселое вялое существование. С собой у меня была книга, но читать совершенно не хотелось, да и в сумерках читать – только глаза портить.

Спустя несколько минут две голландские туристки сели справа. Сухие, высокие, лет тридцати. У обеих – длинные ноги с большими ступнями. Рассматривая их, я неожиданно возбудился, и даже образ неизбежно-вялого совокупления ради здоровья отступил куда-то в тень – черт с ним, их дело – дать, а он попробует получить удовольствие. Представляя, как он будет гладить эти ноги, я стал продумывать какие-нибудь зацепки, с помощью которых можно начать разговор и пересесть к ним за стол, и в этот момент на площадке появился еще один турист. Большие аппетитные ступни перестали на время меня интересовать, и я вперился во вновь пришедшего. Вроде – ничего необычного, но бегающий взгляд не вязался с дородностью тела. И почему-то он был с рюкзаком. Время вечернее, и если кто-то появлялся тут – он уже не мог быть проходящим мимо туристом, заглянувшим перекусить. Значит он остановился в этом гэстхаузе. Маленький рюкзачок еще можно было бы объяснить опасениями в сохранности денег и документов, может быть еще ноутбук, фотокамера… но рюкзак был слишком велик. Для чего ему могло понадобиться тащиться сюда с рюкзаком? Скука, в которой прозябают туристы в треке, так велика, что самый ничтожный повод для развлечения воспринимается благодарно. Бросив еще раз жадный взгляд на ноги голландок, я подумал, что это еще успеется, часа два-три они точно будут тут сидеть, а пока можно понаблюдать за странным туристом, представить себя Шерлоком Холмсом.