Твердые реки, мраморный ветер

– Если ты меня еще раз насмешишь, то может быть я совсем стану свободной, – проговорила Серена, и вдруг поняла, что ее не надо смешить, что она может рассмеяться прямо так – без всякого повода – просто захотев, чтобы ей стало смешно, и она начала ржать, контролируя при этом силу смеха так, чтобы не выпасть из осознания.

– Что, что, над чем ты смеешься, что? – Непонимающе стала спрашивать Берта.

– Ни над чем – просто захоти смеяться и будешь смеяться!

Берта задумалась на пару секунд и стала смеяться тоже. Через минуту Серена почувствовала, что удерживающая ее сила исчезла почти совсем, тогда она захотела, чтобы ей перестало быть смешно, и смех прошел.

– Не заигрывайся с этим, если ты уже свободна – прекращай, – посоветовала она Берте.

Теперь они могли подойти друг к другу и рассмотреть внимательно.

– Глаза, – показала Берта пальцем в направлении своих глаз. – Видишь?

Серена всмотрелась в глаза Берты и охуела от неожиданности и чувства красоты. В то время, как во всем остальном тело Берты ничем не отличалось от того, каким оно было в бодрствовании, глаза представляли собой мерцающие поразительной глубиной озерца.

– Мне почему-то кажется, что не стоит смотреть друг другу пристально в глаза, – пробормотала Серена.

– Возможно, – согласилась Берта. – Давай пока не будем.

– Совершенно непонятно – как Мерк и Томас делают это, ведь они не спят!

– Совершенно непонятно.

– Мозги неповоротливые.

– Да.

– При этом ясность кристальная!

– Да.

– Очень странно. Я привыкла к тому, что рассудочная ясность и ОзВ-ясность всегда идут в связке, а тут – нет.

– Еще бывает так, что рассудочная ясность есть, а ОзВ-ясности нет.

– Точно. А тут – словно все наизнанку – ОзВ-ясность такая естественная, гибкая, текучая, а рассудок ползет за ней, как перегруженный грузчик.

Берта задумалась

– Возможно это связано с тем что в бодрствовании мы свой рассудок целенаправленно тренировали много лет, а в ОСе – нет.

– В следующий раз возьмем с собой учебники:) – пошутила Серена.

– В следующий раз нам надо суметь сделать все это самим!

– Да. Только вот непонятно – что именно делать-то? За шею себя хватать что-ли?

– Дело не в шее, – Берта стала осматриваться, словно ища кого-то. – Я думаю, это ощущение в шее – вообще просто попутный эффект, не имеющий сам по себе никакой значимости.

– И я так же думаю, только… только это не "думание", это ясность. Офигительное наслаждение, когда вот так легко возникает ясность!

– Согласна, это ясность.

– Значит, если нам в этом состоянии так доступна ясность, то следует этим и пользоваться!

– Точно, – оживилась Берта, – мы сейчас поступаем как человек, который случайно оказался в ОСе и вместо того, чтобы управлять собой с помощью своих желаний, пытается передвигаться с помощью мышц. Если мы хотим получить ясность – необходимо захотеть ее получить.

– Хорошо – значит я хочу получить ясность в том, что сейчас целесообразно сделать, чтобы в следующий раз сделать все самостоятельно.

– Я уже знаю.

– И я!

– Так что можно не говорить.

– Можно, но я скажу на всякий случай, – возразила Серена, – мы должны перестать заниматься фигней и перепрожить несколько раз тот процесс, в результате которого мы стали видеть друг друга.

– Интересно! – Твоя мысль не противоречит моей ясности, но я бы выразила ее иначе: нам следует запомнить вкус нашего узнавания, мы должны привыкнуть к тому, что видим друг друга тут, на полянке.

– А давай сделаем как в бодрствовании? Давай будем ходить по полянке?

– Клево!

Они разошлись в разные стороны, и Серена заметила, что ей не нужно договариваться с Бертой о том – кто пойдет первым, просто она хотела пойти первой, и сначала это желание словно натолкнулось на препятствие, а потом препятствие исчезло.

– Ты решила пропустить меня первой? – Крикнула Серена.

– Да. И ты об этом узнала по тому, что исчезло сопротивление твоему желанию, так?

– Точно!

– А мы можем не орать – слышно будет все равно! – Крикнули они одновременно и рассмеялись.

– Ладно, давай!

Насколько Серена могла судить, прошло около двух часов, как они занимались хождением по полянке, отрабатывая привыкание к тому, что они видят друг друга.

– Прошло уже часа два, наверное, – наконец сказала Серена.

– Мне непонятно, как тут можно отсчитывать время. Понятно, что на каждый акт мы тратим минуту, и сделали уже около ста заходов – ну значит часа полтора-два. Но вот только какой это имеет физический смысл… это большой вопрос, ведь время – понятие очень неопределенное. Для меня, во всяком случае.

– Я читала несколько подходов к определению времени…

– И ни черта не поняла, я думаю:), – рассмеялась Берта.

Они перестали ходить по полянке и сели рядом с речкой.

– Осознание удивительно устойчиво. Невероятно. – Серена осматривала свое тело, речку, горы за речкой, Берту – всё было совершенно устойчивым, ясным, и была полная ясность, что это сновидение.

– Я думаю, что времени здесь вообще нет, так как нет физических процессов, – продолжала Берта. – Время определяется через определенные циклические процессы, происходящие, например, в атомном мире, а здесь нет атомов.