Твердыни России. От Новгорода до Порт-Артура

Командиры батальонов, сотен, эскадронов и рот приказывали своим бойцам обтекать вражеские опорные пункты и пробиваться все дальше и дальше. То есть идти на соединение с теми, кто таким же способом пробивался к ним навстречу. Таким образом, турки, засевшие в каменных строениях, оказывались отрезанными друг от друга. Их блокировали, а потом уничтожали.

Только под вечер 11 декабря остатки оборонявшихся стали то там, то здесь сдаваться в плен. Дальнейшее сопротивление становилось бессмысленным. Среди сдававшихся оказалось огромное количество тяжелораненых.

Сам сераскир Айдос Мехмет-паша в окружении свиты с тысячью янычар засел в большом каменном строении у Хотинских ворот. Его окружили гренадеры-фанагорийцы во главе с полковником Золотухиным. Тот через пленного янычара потребовал от паши немедленной сдачи. Сераскир, после минутного совещания с приближенными, решил принять предложение русских.

Когда уже около половины турок вышли на улицу и сложили свое оружие, произошел следующий случай. Один из фанатиков-янычар неожиданным выстрелом из пистолета убил русского офицера, принимавшего капитуляцию.

Пришедшие в ярость от такого вероломства, гренадеры без какого-либо на то приказа «самочинно» ударили в штыки и буквально в считанные минуты истребили всех, кто еще оставался в каменном строении. Среди последних оказался Айдос Мехмет-паша со своей свитой.

Сражение за «орду-калеси» завершилось под самый вечер. Турки, засевшие в большой городской мечети, запросили пощады. Сдались на милость победителей и последние защитники башни Табия — 250 янычар во главе с трехбунчужным Мухафиз-пашой. Сложили оружие и те османы, которые засели в каменных «ханах», — почти четыре тысячи человек.

На том и закончилось сопротивление гарнизона Измаила, самой большой надежды Стамбула в финальной части Русско-турецкой войны 1787—1791 годов.

Сражение за Измаильскую армейскую крепость прославило на века русское оружие и полководческий гений Александра Васильевича Суворова.

Лишь одному безвестному для истории турецкому воину посчастливилось спастись бегством из крепости. Он сумел переплыть через Дунай, держась за бревно, не будучи вовремя замечен с судов флотилии де Рибаса. Он и принес султанскому командованию страшную весть о падении Измаила. Второй такой крепости на границах Порты не существовало.

В тот же день, 11 декабря, генерал-аншеф Суворов кратко рапортовал о победе из взятой вражеской крепости главнокомандующему генерал-фельдмаршалу Потемкину-Таврическому:

«Нет крепчей крепости, нет отчаяннее обороны, как Измаил, падший пред высочайшим троном ее императорского величества кровопролитным штурмом! Нижайшее поздравляю вашу светлость!

Генерал граф Александр Суворов-Рымникский ».

Подробная победная реляция была отправлена в потемкинскую штаб-квартиру на следующий день. В одном из донесений Суворов сообщал, что отслужен молебен в честь одержанной победы и в память о погибших православных воинах. Для этого пришлось превратить большую городскую мечеть в церковь, которую назвали именем Святого Спиридония. Измаильская крепость была взята в день памяти этого святого Русской православной церкви.

В подробном рапорте о ходе штурма Измаила победитель А.В. Суворов писал светлейшему князю:

«...Таким образом совершена победа. Крепость Измаильская, столь укрепленная, столь обширная, и которая казалась неприятелю непобедимою, взята страшным для него оружием российских штыков; упорство неприятеля, полагавшего надменно надежду свою на число войск, низринуто».

У великого английского поэта Джорджа Байрона в знаменитой поэме «Дон Жуан» о взятии русскими турецкой крепости Измаил есть такие строки:

...Руины представляя лишь собою, Пал Измаил, он пал, как дуб могучий, Взлелеянный веками великан, Что вырвал с корнем грозный ураган.

...Разгром султанской армии сераскира Айдоса Мехмет-паши, оборонявшейся в «орду-калеси», оказался по потерям страшен для противной стороны и впечатляющ для победителей. Из 35-тысячного гарнизона в сражении пало убитыми 26 тысяч человек, остальные 9 тысяч сдались в плен. Часть из них, равно как и тяжелораненых русских воинов, скончалась в последующие несколько дней. Немногочисленные полковые врачеватели оказались здесь просто бессильны.

Численность измаильского гарнизона по сей день вызывает споры исследователей. Сам Суворов указывал на то, что число защитников Измаила, получавших казенное довольствие, «простиралось» до 42 000 человек. По всей видимости, эта цифра основывалась на разведывательных данных, опросе пленных «чиновников» (офицеров), захваченных документах канцелярии коменданта крепости.

По мнению же самого полководца, численность неприятельских войск, оборонявших «орду-калеси», была несколько меньшей, «...но по точному исчислению полагать должно — тридцать пять тысяч».