Тверской баскак. Том 4

— Эй, полковник, ты шо лопату как меч держишь⁈ Это ж земля…! Ее копать, а не рубить надоть!

Голый по пояс датчанин выпрямился и, воткнув лопату в землю, поднял злой взгляд на смеющегося товарища.

— А ты полезай сюда да покажи, как надо!

— Эээ, нет! — Ванька издевательски осклабился и поднял вверх обе растопыренные пятерни. — Не могу, у меня тож руки под саблю заточены, а не под лопату!

Его бойцы радостно заржали на шутку своего командира, а тот, заметив меня, ткнул пятками своего коня.

Еще несколько мгновений, и спрыгнув с седла, он уже кланяется мне.

— Будь здрав, господин консул!

Отвечаю ему на приветствие и киваю в сторону пленника.

— Это кто⁈

— Этот-то⁈ — Ванька тоже посмотрел на понуро стоящего бородатого мужика. — Этого мы здесь недалече зацепили. Он и еще двое в схроне сидели, следили за вами. Тех зарубили сгоряча, а этого вот повязали! — Тут Ванька довольно оскалился. — Дай, думаю, господину консулу подарочек привезу!

«Подарочек — это хорошо!» — Повторяю про себя, но предчувствие у меня недоброе.

Ванька машет рукой, и стрелки подтаскивают пленника. Не церемонясь, они бухают его передо мной на колени, и сквозь разорванную рубаху я вижу на плечах характерные натертости от кольчуги.

«Чтобы такие заработать, надо железную рубаху сызмальства не снимая носить, а такую роскошь может себе позволить только родовитый княжий дружинник или кто из детей боярских». — Мрачно отмечаю это про себя и поворачиваюсь к Ваньке.

— Он что в кольчуге был⁈

Тот кивает.

— В кольчугах и в шлемах все трое были, так мы поснимали. Наша ж добыча!

Ничего на это не говоря, возвращаю взгляд к пленнику.

— Ты кто? Зачем следил за нами?

В ответ тот вскинул на меня заплывшее багровым кровоподтеком лицо.

— Я кметь из дружины Романа Михайловича, князя Брянского. — Единственный открытый глаз зыркнул зло и вызывающе. — А то что следили за вами, так мы на своей земле вольны делать что вздумается, и ответ перед тобой, чужак, мне держать не должно!

— Ты на кого пасть свою раззявил, пес смердящий⁈ — Соболь замахнулся плетью, но я остановил его.

— Погодь, не суетись!

Взяв за локоть, отвожу своего главного разведчика в сторону и награждаю суровым взглядом.

— Ну-ка скажи мне, как так случилось, что вы Брянских кметей порубили⁈

Тот, выпучив глаза, растерянно зашептал.

— Так кто ж знал-то! Я к тебе ехал, как ты и приказал, а тут вдруг на этих наткнулись. Оружные, и следят за вами тайно. Подозрительно мне стало, ну я и сказал парням, что в кольцо их по-тихому взяли, а сам вышел к ним и чин по чину спрашиваю, мол кто такие, чего вам тут надоть⁈ Они вместо ответа в мечи и на меня! Ну, тут парни не выдержали, двоих свалили с арбалета, а этого, — тут Ванька кивнул в сторону пленника, — я живым взял.

Глянув на искренне-огорченное лицо Соболя, понимаю, что тот не врет, и все было именно так.

— Ладно, — отпускаю его руку и смягчаю взгляд, — а то уж я было подумал, что вы на добычу богатую польстились.

— Да ни! — Ванька тут же расслабился и расплылся в улыбке. — Что мы тати какие⁈

Он еще что-то говорит, но я уже не слушаю. С огорчением констатирую самому себе, что проблемы начали возникать раньше, чем я ожидал, и со всем не с той стороны. То, что мы вторгаемся на земли Черниговского княжества, я представлял, но трудностей в этом не видел. Некогда грозный Михаил Всеволодович Черниговский уже лет шесть как казнен в Орде. Старший сын его, женатый на дочери венгерского короля Беллы, насколько мне известно, отирается где-то в Венгрии при дворе своего тестя и на родовое наследство не претендует. В разоренной же Черниговской земле княжит некто Всеволод Ярополкович. Личность ничем не примечательная и малоизвестная. Никаких претензий от него я не ждал.

Вот на такой расклад я рассчитывал, пока пленник не произнес имя Брянского князя. Тогда у меня в памяти всплыла более примечательная фигура, которую я совсем выпустил из виду.

«Роман Михайлович Старый. — Мысленно поднимаю из глубин памяти известную мне информацию. — По некоторым источникам младший сын все того же Михаила Всеволодовича. После разгрома Чернигова и казни отца в Орде обосновался в Брянске».

Сведений о нем в моей памяти сохранилось немного, но кое-что я все-таки вспомнил.

«В летописях с тысяча двести шестьдесят первого года он зовется уже не только Брянским, но и Черниговским князем, поскольку, разгромив литовцев, изгнал их из бывшей столицы княжества».

Прикинув, делаю неутешительный вывод.

«Дядька по всему видать суровый и вояка знатный, раз сумел людей Миндовга побить и из Чернигова выгнать!»

На этой мысли окончательно понимаю, что в затеянной мной комбинации я не учел еще одного весьма серьезного игрока.

Поворачиваюсь вновь к пленнику и задаюсь простым вопросом — что же мне теперь с ним делать? По уму лучше всего было бы отправить этого к тем другим его товарищам да закопать всех вместе где-нибудь в лесу, подальше отсюда. Мол не было здесь никогда брянских дружинников и не видел их никто. Так поступить было бы разумно, но, видать, я еще не настолько закостенел здесь душой, потому как твердо знаю, я так сделать не смогу.