Тверской король

Вернувшись в избу, Юрий Степанович открыл настежь дверь дома. На улице в тени яблони поставил раскладушку и уложил Полину. На свежем утреннем воздухе девочка вновь заснула и проспала ещё много часов, в течение которых отец часто подходил к ней, всматривался в дивное дочкино личико, слушал дыхание и вновь шёл заниматься домашними делами. Сам же он теперь уснул только вечером. Разбитый, дико уставший, с болью в сердце.

В это лето Полина много времени проводила с отцом в лесу. Каждый день они ходили несколько километров лесными тропами. Отец учил дочь обращаться с компасом, ориентировке по местности, работе с картой. Такие прогулки были им в удовольствие. Полина видела лосиные следы, изрытую кабанами поляну, определила следы выдры, идущие по песчаной косе к воде. Вместе с отцом прислушивалась к птичьим голосам и видела глухаря, тяжело взлетевшего с сосны.

В то же время девочка продолжала ходить на ферму, как и раньше помогать бабе Варе. Недавно в колхозном стаде отелилась корова. Маленький, хиленький телёночек, совсем не пригодный для жизни, плохо вставал на ножки, молоко пил без жадности, иногда даже с неохотой. За неделю до этого дети рассуждали:

– Спорим, будет бык? – уверенно говорил Паша, сидя на крыльце своего дома и грызя сухарь. Найда сидела у его ног, гипнотизируя покорным, мягким взглядом любимое лакомство.

– А если родится девочка? – спросила Полина.

– На что поспорим?

– Не знаю, придумай.

– Легко! Если будет бык, я тогда попрошу дядю Васю, чтобы его назвали в честь меня. А если тёлка, то в тебя.

– Давай! – и девочка протянула руку, чтобы заключить спор.

Паша всем видом уже ликовал.

– Найди, голос! – восторженно скомандовал он. Собака нервно и нетерпеливо заскулила, перебирая на месте передними лапами, затем также нервно тявкнула и получила желанный сухарь.

Бычок прожил недолго, так и не научившись твёрдо стоять на своих маленьких, чистеньких копытцах.

Собрались как-то Пётр Иннокентьевич с бригадиром ставить сетки на линя. За компанию позвали Юрия Степановича. Линь водился на дальнем озере, куда без машины проехать было нельзя. Поехали с ночёвкой. Дочку Юрий Степанович оставил на Ивановых. Девчоночки только обрадовались такому подарку. Никогда они ещё не ночевали вместе. Приехав на озеро, рыбаки поставили сети, развели костёр, открыли водочку. Разговоры шли быстро и скоро. Юрий Степанович рассказывал об охоте, вспоминал курьезы. После Пётр Иннокентьевич вставил несколько слов о хозяйстве. Немного пожаловался. Румяный бригадир Василий Балабанов, в основном поддакивал, улыбался и от жара костра краснел ещё сильнее. Юрий Степанович пил меньше всех, потому засыпал долго, часто ворочался, смотрел в глубину неба и слушал затихающее потрескивание костра. Огонь ещё долго утихомиривался, показывая маленькие язычки пламени в глубине прогорающих поленьев. Ещё небо не успело наполниться черничным цветом, как Пётр Иннокентьевич, пробудившись во сне, начал кричать, не размыкая глаз:

– Варька! Горим! Избу спалим! Варька! – и стал в слепую руками водить по траве. От крика пробудились остальные.

– Иннокентьич, ты чё орёшь, взбесившийся? – загорланил на него Васька.

Юрий Степанович разглядев у его ног горячую, чуть тлеющую, внутреннем пламенем головёшку, тыкнул пальцем в темноту. – Глянь, отскочила зараза от костра.

Василий расхохотался, попутно откашливаясь от смрадного папиросного дыма, осевшего в его лёгких после вечера.

– Петька, спалишь хату, вставай! – подзадоривал его Василий.

Пётр Иннокентьевич, уже немного пробудившийся, отмахнулся от соседа в окружающей темное, и уже не сказав ни слова, повернулся на другой бок, тут же снова уснул. Охотник отшвырнул ногой дымящуюся головёшку, глянул в костёр и успокоившись, лёг обратно в спальный мешок. Василий же наоборот поднялся, отошёл к озеру, прикурил папиросу и цедил он её долго, глядя на яркий огрызок луны.

Полинку с Олей, баба Варя положила на раскладном диване в зале. Стаса же хотела отправить в спальню на место деда, но мальчик запротестовал, уговаривая бабушку постелить ему на полу, рядом с девочками.

– Ууу… Чудило то! – качала головой баба Варя, перетаскивая одеяло и подушку в зал. Стас сидел на полу и довольный собой, улыбался жадно, во всю ширь рта. Он вызывающи двигал бровями, глядя на Полину, предвкушая, как будет её пугать во сне. Когда бабушка ушла, погасив за собой свет, мальчик лежал мирно на спине, натянув одеяло до самого носа. Но глаза его так и прыгали, поглядывая на шушукающихся девочек. Полина лежала с краю.