Твёрже алмаза

Не прошло и часа как в комнату внесли новый подарок Сида – целый ворох нарядов. И хотя мерки господин маршал мог снимать только глазами, наряды, сделанные им на заказ, пришлись Каролине идеально в пору. Платье из золотой парчи с пышными рукавами, отделанное сверкающей диасперовой нитью, с пышной пеной дорогих кружев.

Камеристка не стала убирать густые волосы Каролины, лишь перевела их золотыми нитями.

– Вы прекрасны, –проговорил Сид при виде неё. – А когда станете взрослее, и ваша красота войдёт в полную силу, ненавистников у меня станет ещё больше.

Выглядывая в окошко кареты, Каролина любовалась тем как глубокий снег белым сиянием разгонял ранние сумерки. Вереница карет, подъезжая к театру, визжала проворачивающимися по снегу колёсами. Сам театр был охвачен сиянием огней.

Герцог поддерживал Каролину под руку, а сама она подбирала подол платья, пока они шли по коридору бенуара. Капельдинер услужливо распахнул перед ними дверь ложи.

Задыхаясь от радостного возбуждения Каролина шагнула в ярко освещённый ряд. Тут, казалось, блистало всё – люстры, лорнеты, обнажённые дамские плечи и музыка.

Занавес ещё не поднимался.

Каролина, устроившись поудобнее в кресле, оправив платье, принялась осматриваться вокруг. В партере было шумно, а наверху царил загадочный полумрак.

В соседний бенуар вошла высокая, красивая дама. В глаза так и бросались пышная грудь и округлые плечи. На белой коже сиял двумя рядами самый дорогой жемчуг, какой только можно было отыскать. Его горошины были крупнее обычного и отливали розовым.

Каролина видела, как дама оглянулась и, заметив Сида, стала нарочито долго усаживаться, шелестя платьем.

Но добилась лишь короткого, небрежного кивка в знак приветствия.

Занавес взлетел.

Все с жадным любопытством устремили взгляд на сцену.

Каролину представление разочаровало. Декорации выглядели грубо намалёванными. Театральные страсти казались наигранными, вычурно-фальшивыми, совершенно лишёнными не то, чтобы жизни – живой изюминки.

Взглянув на мужа, Каролина заметила, что он наблюдает не за действием на сцене, а за ней самой. Каролина не могла не осознавать и осознала, как соблазнительно выглядит. Немного пугало, но куда больше завораживало то, как Сид Кайл не спускал глаз с её лица, шеи, полуобнажённым плеч.

Словно тесно делалось от этого тяжёлого горячего взгляда.

Вдруг поднявшись сам, герцог заставил подняться и Каролину, толкнув за занавеску, отделяющую вход в ложу от кресел. Он грубо прижал её к стене, как какую-нибудь гулящую девку. Каролина протестующе пискнула, но тело сделалось послушным его воле, а не её. Оно не хотело сопротивляться, безропотно, даже радостно, предаваясь объятиям.

Каролина закрыла глаза, одновременно и возмущаясь, и наслаждаясь прикосновениями умелых рук, проникнувших под корсаж, ласкающих ставшую чувствительной, грудь. Прикосновение его губ к нежной впадинке под шеей затягивало в страсть, как в омут.

Поначалу натиск герцога походил на насилие, переросшее в обоюдное желание. Стыд от возможности быть замеченной лишь придавал новый оттенок, остроту ощущениям. Маршал проникал в неё так глубоко, так стремительно, словно стремился нарочно причинять боль, доказывая своё превосходство.

Однако вскоре боль сменилась другими ощущениями.

Откинувшись назад, Каролина задыхалась, содрогаясь всем телом в порыве страсти и боли.

Музыка гремела, заглушая сдавленные стоны, невольно срывающиеся с губ.

За короткий срок Сид Кайл заставил пережить Каролину всю богатую палитру ощущений от мучительно-сладостной боли до нестерпимого наслаждения.

Наконец он замер в сладких судорогах, отдающихся в недрах тела Каролины ответной чувственной волной.

Ей было страшно смотреть на мужа. Она боялась увидеть в его глазах насмешку или торжество. Или, что хуже того, безразличие. Быть может, даже отвращение?

– Вы не подозреваете, как вы хороши, – прошептал Сид. – Аромат юности и эта совершенная в своей незамутнённой чистоте страсть. Рядом со мной вы могли бы достигнуть совершенства…

– Могла бы? – с недоумением протянула Каролина, пытаясь понять, чтобы это значило.

Выражение его лица резко изменилось.

На лице блеснула знакомая белозубая улыбка, скрывающая только что увиденную печаль, как маска скрывает лицо человека.

– И непременно достигните. Для этого мне всего-то и нужно сделать самую малость – вернуться живым с войны.

Глава 9. Уличные беспорядки

Зал рукоплескал игре актёров.

У Каролины кружилась голова. Ей хотелось плакать. Она чувствовала себя развратной, падшей женщиной. Пережитое удовольствие только обостряло чувство вины. Душу отягощала тяжесть. Всё было не так, как хотелось бы.

– Вы в порядке? – прозвучал над ухом голос мужа, видимо, даже не подозревающего о нравственных терзаниях жены.

Он просто, по-хозяйски оправил смятую оборку на её платье. Интуитивно Каролина дёрнулась от протянутой к ней руки.

Ей хотелось сбежать, закрыться ото всех, побыть наедине с собой. Разобраться с собственными чувствами. Отмолить свой грех.