Твое имя

Я понятия не имела, где мы находимся. Пока мопед на большой скорости приближался к месту, где мы могли бы поужинать, город раскрывался с безжалостным изобилием, открывая один многолюдный район за другим, гущу ослепительных деталей.

Когда я почувствовала, как желудок О сжался от голода под моими руками, в мое сознание, прямо под кожу, закралась еще одна мысль. Я ничего не понимала. В тот момент я переживала свое замешательство не как мерзкое внешнее давление – способное нарушить мое равновесие и ослабить меня, – а как тот опыт, который необходимо пропустить через свое тело. Свет огней на противоположной стороне дороги становился все ярче, и, когда показалось, что мои глаза, сваренные, словно яйца, больше не смогут выносить его, огни внезапно исчезли. Так огни воссоздали процесс тотального существования и полного небытия.

– Ты так хороша в быстрой езде! – крикнула я.

– Управлять мопедом – самая простая вещь в мире! – ответила О. – Сосредоточь свой взгляд на одной точке на горизонте. Не смотри больше никуда. Если в тебя вот-вот врежется грузовик, не обращай на это внимания. Если с неба падает самолет, не обращай на это внимания. Смотри прямо перед собой и выжимай максимум мощности. Не меняй курс. Мир изменится для тебя. Ты находишься в центре вселенной. Ты не можешь сделать ни одного неверного движения.

Мы были без шлемов, полагая, что, если мопед налетит на препятствие и нас отбросит, как ракеты, мы должны просто удариться о тротуар и взорваться. Когда мы, два всадника в масках, выехали на людную улицу, прохожие уставились на нас, раскрыв рты. О остановила мопед, сорвала с себя маску и сердито посмотрела на них в ответ. Она выглядела так, словно работала в угольной шахте. Ее перепачканное лицо было еще далеко от того, как должна выглядеть нормальная кожа, но пешеходы, казалось, испытывали облегчение от самого того факта, что она показала лицо.

Вдоль улицы тянулись магазины одежды и продуктовые лавки, их товары были выставлены на всеобщее обозрение. Повсюду было так много всего одинакового. Но общий вид создавал зрелище красочного беспорядка, в котором я замечала случайные детали, включая мистическую пустоту, появлявшуюся на миллисекунды в глазах людей, когда они отворачивались от своих друзей и опускали взгляд на телефоны.

Я слезла с мопеда и перешла улицу. На земле лежала картонная фигура Муна в натуральную величину. Он был изображен стоя и махал рукой. Рядом стояли четверо других парней, охранявших вход в косметический магазин. Все были в кардиганах пастельных тонов и белых масках для лица, точь-в-точь как у меня. Конечно, только Мун обладал телесной диалектикой, чтобы знать, как вставать, и в то же время, как ложиться.

– Кто это? – спросила О, подходя ко мне.

– Это Мун, – ответила я.

– Но как ты можешь это утверждать?

Я не успела остановить ее. О наклонилась, ущипнула Муна за голову сбоку и сорвала верхний слой картона. Вместе с ним оторвалась большая часть его лица. Под ней была только коричневая гофрированная бумага. В ужасе от того, что она натворила, О повернулась ко мне, зажав лицо Муна двумя пальцами. Она была не в силах отпустить его, несмотря на то что находила это отвратительным. В этот момент из магазина вышел мужчина в форме, схватил картонную фигуру и бросил ее в кузов фургона, припаркованного у обочины. Мы с О заглянули внутрь: там было еще больше картонных фигур Муна, рядом с разорванными плакатами и засаленными коробками из-под пиццы с его изображением.

– Его убирают отовсюду, – ошеломленно сказала О. – Смотри, вот настенный календарь с Муном на предстоящий год. Его стирают даже из будущего. Что случилось? Почему тебе больше не разрешают с ним видеться?

– Он ушел из группы, – ответила я. – Возможно, он больше никогда не появится на публике.

– Значит, тебе больше некого любить?

– Мне никогда не нравились такие проявления Муна.

– Тогда что же осталось? – О настаивала. – Какие качества Муна правильные? Ты должна найти верный вариант, прежде чем уничтожат и их тоже.

Когда мы мчались на мопеде О, я посмотрела ей через плечо и увидела в зеркале свое лицо в белой маске. Я протянула руку и легко сняла высохший материал. Оказавшись на свободе, маска пронеслась мимо моей головы. Я оглянулась назад. Она была будто крошечный призрак, освещенный фарами. Воздух от потока машин, которые со стоном двигались вперед, не давал ей упасть на землю. Я повернулась обратно, приподнялась и прижалась своей скользкой щекой к щеке О. Мы решили просто заказать еду к ней домой. Мы кричали друг другу, обсуждая, что хотим съесть. В зеркале я видела четыре лица разного цвета, прижатые друг к другу. Наши волосы развевались на ветру как одна спутанная масса, наши рты вели громкую дискуссию. Я представила себе, будто бы мы оживленно спорим с черной ночью, в которую мы мчимся.