Твое сердце будет моим

Он приподнимает бровь и выпрямляется.

– Что?

– В ту ночь, когда пропал Сонни, я нашла розу у себя в кровати. Я тогда решила, что это его очередная шуточка. Помнишь, как в прошлом году он подбросил фальшивых пауков в кровати девочкам на моем этаже.

– Теперь ты думаешь, что это был не Сонни?

– Думаю, что нет.

Чейс медленно выдыхает:

– Кто бы ни оставил эти… кто бы ни убил Сонни, он был у тебя в комнате?

Я чувствую, как леденеет спина. Похоже, он прав.

– Да, скорее всего.

У Чейса становится такое же лицо, какое было, когда он услышал про сердце. Он лезет в карман.

– Я звоню детективу Лине. Немедленно. Нам лучше зайти внутрь – вдруг за нами наблюдают. Но веди себя естественно. Возьмешь цветы?

Я отпираю дверь и отношу цветы в гостиную, пока Чейс набирает номер детектива. Стебли схвачены красной бечевкой. Я сажусь на диван и кладу рядом розы – не хочу затереть отпечатки пальцев, если они вдруг остались. Чейс отключает телефон.

– Детектив приедет после того, как закончит дела на новом месте преступления, но она пообещала прислать полицейского, чтобы последил за домом снаружи до ее приезда.

– Она считает, что убийца придет за нами? За мной?

Ну да, а зачем еще присылать мне последнюю розу из букета?

Чейс опускается передо мной на коленки.

– Лайла, с тобой ничего не случится. Полицейские найдут этого типа, жизнь вернется в нормальное русло, и ты снова сможешь мечтать о том, как встретишься с Томом Харди.

Он всегда знает, как меня подбодрить. Я лукаво улыбаюсь и делаю глубокий вдох.

– Да. Неплохо бы.

– Ну еще бы, – хмыкает он. – Но если ты хочешь быть монтажером, вы можете и не пересечься.

– Ха. После этого проекта я уже расхотела заниматься монтажом профессионально. Мне нравится работать с камерой. И понравится еще больше, когда перед камерой окажется Том Харди, снимающий рубашку.

– И что же у него такое есть, чего нет у меня? Не считая кучи денег, – интересуется Чейс, склонив голову набок.

– Хм… пожалуй, только деньги. Во всем остальном ты его бьешь по всем пунктам.

Я отвечаю, не успев подумать. Никогда еще не высказывалась так прямолинейно. Но Чейс ни капли не удивлен и не смущен.

– Приятно слышать, – говорит он, улыбаясь.

* * *

Часа три назад приезжала детектив Лина – взяла у нас показания и забрала цветы. С тех пор – никаких новостей. Я, правда, их особо и не жду. Лина спросила нас, не принимал ли Джейк участия в прошлогодних розыгрышах. Принимал. Он никогда не посылал никому письма или цветы, зато швырял в стены домов яйца, обливал водой чужие машины или обсыпал их мукой.

Лина сообщила, что сердце, прибитое к доске, оказалось не человеческим, а свиным. Так что остается вероятность, что это все-таки случайное совпадение. В День святого Валентина всегда полно розыгрышей. Может, кто-то неудачно пошутил или родители прислали кому-нибудь букет цветов, в который флорист забыл вложить карточку с поздравлением. Или цветы прислали в знак соболезнования, чтобы почтить память Сонни.

Только мне как-то не верится. Становится плохо от одной мысли, что кто-то мог сидеть и планировать, как будет убивать Сонни. Если это действительно преднамеренное убийство, – а похоже, так оно и было, учитывая письма и цветы, – значит, убийца еще больший псих, чем мне казалось сначала. И более опасный.

Чейс, Сиенна и Шарлотта ушли в магазин с двумя полицейскими. Я тоже собиралась, но потом поняла, что мне нужно немного побыть одной. Насколько в такой ситуации возможно одиночество. Айзек у себя в комнате разговаривает с родителями по телефону, снаружи двое полицейских – один следит за дорогой с парадной стороны дома, другой – с черного хода. А я сижу в гостиной.

Раздается телефонный звонок. На экране высвечивается имя моего брата.

Вот черт. Совсем забыла ему позвонить. А ведь до него уже наверняка дошли новости о Сонни.

– Привет, Райли, – говорю я.

– Лайла, что происходит? Твоего соседа убили, а ты даже не позвонила, чтобы сказать, что с тобой все в порядке!

Его низкий голос звучит еще ниже, когда он злится.

– Райли, прости. Я совсем не хотела тебя напугать. Все просто происходит так… быстро. Я не успеваю переварить происходящее.

– Так что происходит?