Твое сердце будет разбито

— Да-да, — подхватила Атом. — Как бы мы не хотели… А мы очень хотим, поверьте!

— Я прекрасно знаю закон, — огрызнулась Есина. — Отчисление неприемлемо за неуспеваемость или за единственное серьезное нарушение. Но! Во-первых, ему уже больше пятнадцати лет. А во-вторых, Барсов постоянно нарушает дисциплину. В нашем родительском чате его имя неоднократно всплывало. Его отчисление — мера дисциплинарного взыскания. Такой мусор не должен обучаться с нормальными детьми.

Мусор. Барс скрипнул зубами от внезапно набежавшей ярости.

Он ненавидел, когда его называют мусором.

— Давайте без подобных оценочных суждений, пожалуйста, Екатерина Михайловна, — вошла в кабинет классная руководительница. — Мы должны цивилизовано решать вопросы.

Заучи одарили ее недобрыми взглядами. Мол, зачем споришь с ней? А Есина рассердилась еще сильнее.

— Что-то я не поняла, Ольга Владимировна, вы на стороне моего сына или этого дегенерата?

— Пожалуйста, давайте обойдемся без оскорблений, — нахмурилась учительница и села рядом с Барсом.

— Это констатация факта. Знаете, мне не нравится позиция классного руководителя, — повернулась к директору Есина. — Буду поднимать вопрос о смене.

Ольга Владимировна ничего не сказала, но Барс видел, как нервно она сглотнула. На его лице заходили желваки. Какого черта мать Есина впутывает классную?

— Когда уже его мать приедет? — нервно спросила Екатерина Михайловна. — Сколько я должна ждать? У меня через три часа важное совещание в министерстве!

— Долго, — усмехнулся Барс, откидываясь на спинку стула и вытягивая ноги. — Всю жизнь.

Он сладко зевнул, а Есина разъярилась.

— Вы видите, как он себя ведет?! Его ругают, а он паясничает! Как тебя только мать воспитывала! Наверняка такая же хабалка, как сам! За сыном не следит. Не удивлюсь, если пьет. Только в таких семьях беспризорные дети растут. Настоящие бандиты.

Новая волна ярости ударила Барсу в голову, и он резко поднялся на ноги.

— Рот закрой, — сказал он, глядя матери Есина в глаза.

— Что?.. — ошалела та. — Что ты мне сказал?

— Сказал закрыть свой грязный рот, — повторил Барс хриплым голосом.

Воцарилась тишина — буквально на несколько секунд. Все смотрели на парня, а он крепко сжал челюсти, ненавидя в это мгновение каждого, кто был в кабинете. Даже себя.

— Барсов! — вскочил на ноги рассерженный директор. — А ну немедленно извинись перед Екатериной Михайловной!

— Что за поведение?! Да как ты смеешь?! — закричала одновременно с ним Атом.

— Мусор, я же говорю — мусор! — заорала Есина.

В кабинете стало так шумно, что Барсу захотелось закрыть уши руками. Только Есин не орал — сидел, опустив глаза. Боялся встретиться с Барсом взглядами.

— Перестаньте, пожалуйста! — вдруг ударила журналом по столу Ольга Владимировна, которая была белая, словно мел. — Дима, немедленно извинись. Это было отвратительно.

Она потянула его за руку, и Барс опустился на свое место. Ненависть выжигала его изнутри. Извиняться он не собирался. Никогда.

— А вы… Вы тоже не имеете права так разговаривать с учеником, — продолжила Ольга Владимировна звенящим голосом.

— Мать Барсова умерла, — встряла инспектор, листая документы. — Екатерина Михайловна, мы отца ждем. С ним все и решим.

Голос у нее был равнодушный. Как и многим, ей было все равно. Но уж лучше так, чем наигранная жалость.

— Да-да, отец Барсова уже скоро будет, — встряла Атом.

При упоминании Старика Барс почувствовал тошноту. Он до последнего надеялся, что тот не приедет. Однако Старик был как черт — только помянешь, так сразу и появится.

Когда обстановка в кабинете директора накалилась до предела, дверь без стука распахнулась. На пороге появился высокий мужчина в дорогом черном костюме.

Увидев его, все тотчас замолчали. От него исходила тяжелая давящая энергетика. Даже мать Есина не сразу нашла, что сказать.

— Владимир Сергеевич! — воскликнул директор. — А мы вас ждали! Проходите, пожалуйста!

— Что происходит? — спросил Старик и обвел присутствующих неприятным колючим взглядом.

Директор поспешил вскочить и поздороваться с ним за руку, после чего усадил в собственное кресло. Попутно еще и извинялся за беспокойство.

— У вас есть десять минут. Что он сделал? — спросил Старик, не глядя на Барса. Будто не замечал его. Будто был чужим человеком.

— Понимаете, Владимир Сергеевич, произошел конфликт, в ходе которого… — Начала было Атом, но Старик прервал ее:

— Я спросил — что он ему сделал? Сломал нос? Ребра? Руку? Дайте четкий ответ. От этого будет зависеть размер компенсации.

— Что?! — выкрикнула, наконец, Екатерина Михайловна. — Какой компенсации? Да вы с ума сошли, господин хороший?! Ваш раздолбай избил моего сына! На глазах у одноклассников! Унизил, запугал! А вы мне про компенсацию говорите! Да его отчислить надо! И на учет в полицию!

— Мам, — попытался что-то сказать Есин, но женщина не дала ему возможности открыть рот.

— Я требую, чтобы вашего сына отчислили из нашей школы! Извините, конечно, но таким бандитам, как он, тут не место. И поверьте, для этого я сделаю все. А возможности у меня не маленькие! Я работаю в министерстве образования!