Твое тело – моя тюрьма

– Традиция. Я каждый год украшаю свою комнату. Рождество, – пояснила она.

Мишель установила на трюмо маленькую елочку и стала украшать ее малюсенькими игрушками.

– Рождество – наш главный праздник.

Она задумалась: на Кассиопее, скорее всего, нет праздников, требующих украшения жилища, поэтому Тави не понимает ее действий.

– Что вы конкретно празднуете? – не унимался любознательный узник. – У нас тоже есть деревья, но мы никогда их не украшаем.

– Как объяснить Рождество инопланетянину? – вздохнула девушка.

Она знала, что ей вовсе не обязательно проговаривать вслух свои ответы, ведь с Тави можно было общаться телепатически. Но по привычке говорить она сказала вслух:

– Существует легенда, по которой более двух тысяч лет назад один сверхчеловек принес себя в жертву людям. Его звали Иисус Христос. А Рождество – это празднование рождения этого праведника, целителя и мученика. Иногда его называют «спасителем» и «сыном Бога».

Мишель достала из ящичка свою цепочку с крестиком – на крестике был распятый человек.

– Ты веришь легенде? – осторожно спросил Тави. Он уже понял, что на Земле люди очень дорожат своими убеждениями и готовы за них и убить, и умереть.

– Сейчас, после встречи с тобой, я уже не знаю, во что верить. Меня мама воспитывала так: Иисус умер за наши грехи. И люди, которые почитают Иисуса, в Рождество украшают свои дома, обмениваются подарками и… загадывают желания.

Вдруг Мишель села на постель и заплакала, уткнувшись лицом в подушку. Фред постучал в дверь, которая была настежь открыта, зашел.

– Что с тобой? – подошел он к плачущей падчерице. Ему казалось, что упрямая девчонка была безразлична к потере братишки, быстро вернулась к привычной жизни и земным радостям, которыми он не мог наслаждаться в полную силу.

– Я думала о Рождестве, об исполнении желаний, о чудесах. Помню год, когда я загадала иметь братика или сестренку, – рыдала, шмыгая носом, Мишель. – И у меня родился братишка.

Осознание, что смерть Остина не перестает глодать ее совесть, рассекло его сознание, как молния – дерево.

Фред присел на корточки около постели и осторожно положил руку на плечо девушки.

– Ну, пойдем, перекусим и поедем отмечать его память. Потому что ничего другого мы больше не в состоянии сделать.

Мишель поднялась и пошла за Фредом на кухню. Там их ждала яичница с беконом. Апельсиновый сок, разлитый Фредом по стаканам, казалось, многообещающе подмигивал людям и благословлял новый день. Настенные часы показывали одиннадцать утра.

Завтракали молча, сидя напротив друг друга.

Фред наблюдал за падчерицей: припухшие от слез веки и красные пятна на лице совсем не красили ее.

– Местный банк крови работает в Черную Пятницу. Думаю, это замечательная возможность поблагодарить Бога за все, что имеешь. За два часа управимся. С Анжеликой ничего не случится.

Через десять минут они так же молча ехали в лабораторию крови Красного Креста. Небольшое одноэтажное здание с окнами во всю стену находилось на плазе вместе с пиццерией и несколькими магазинчиками. Все заведения – частные и государственные – ждали Рождество: наряженные елки в фойе виднелись через стеклянные стены магазинов, гирлянды и росписи серебристой краской на витринах зазывали посетителей: «С Рождеством!» и «Рождественские скидки!»

Фред припарковался около знака «парковка для доноров». Вышли, зашли в фойе с белой пушистой елкой, украшенной удивительными красными игрушками в виде капель крови. Запах свежеприготовленного кофе защекотал ноздри.

Седая секретарь поприветствовала их у входа и поблагодарила, что пришли:

– А вы знаете, что праздники – это период аварий и травм, потому что в эти дни люди много путешествуют. Нам очень нужна донорская кровь. Вы принесли с собой удостоверения личности?

Фред и Мишель отдали свои водительские права, и секретарша сделала с них копии для отчетности. Потом их развели по разным комнатам. В маленьких комнатушках было место только для скромного письменного стола с монитором и двух стульев. Компьютер стоял под столом, на линолеуме, и подмигивал Мишель зеленым огоньком.