Твои фотографии

Глядя в дом через двери террасы, Мартин не мог не восхищаться мебелью Дженнингса. Он знал, что львиная доля денег досталась ему от жены, небезызвестной нимфоманки, которая своим бесконечным трахом со всеми без разбора сделала для собственной карьеры не меньше, чем для карьеры мужа, но Мартин не мог ему не завидовать, в особенности после бессмысленного разгрома собственного дома. Сегодняшнее утро было настолько насыщено событиями, следовавшими одно за другим, что его обычная стратегия думать на три-четыре часа вперед совершенно не работала, и он боялся, что к вечеру эта способность оставит его навеки и до конца своих дней он будет жить только в настоящем. И сейчас, впервые за много лет, его мозг пытался угнаться за событиями, все еще просчитывая последствия случившегося после того, как он покинул гостиницу.

Самой большой проблемой для Мартина в его жизни были женщины. Стоя у окна, он попытался отмотать сложившуюся ситуацию назад. Клаудия. Он был женат на ней достаточно долго для того, чтобы неплохо понять ее характер. Несмотря на сказанное в письме, главной причиной, по которой она все-таки решила оставить его, был стыд за то, что ее застукали в постели с Ронни. По-своему даже приятно сойтись с ней опять и заставить на этот раз чувствовать себя виноватой. Но если начистоту, то он понимал, что рад избавиться от нее. И каким-то странным, извращенным образом Мартин был рад, что в его доме устроили погром. Он, конечно, будет в ярости, если окажется, что за всем этим стоит Дженнингс, но лишь потому, что всегда давал ему работу, а с другой стороны если уж на то пошло, не хотел иметь с ним никаких дел. Но уж лучше это, чем нападение тайного общества любителей секса, да и с разводом будет гораздо проще: разделить страховку пополам и начать все с нуля.

Элисон. Наверное, по-прежнему сидит одна и переживает после того, что случилось в «Телячьих нежностях». Поразмыслив о происшедшем, он решил, что сам факт того, что она расстроилась, увидев их с Хеленой, — определенно хороший знак, и если перестать заниматься всякой фигней и приложить усилия для того, чтобы сделать ее своей постоянной девушкой, то все получится. Но он по-прежнему сомневался, готов ли к этому. Жить, как сейчас, конечно, нельзя, иначе он, скорее всего, сыграет в ящик. Но ему было слишком страшно представить, что от семейной жизни с Клаудией он плавно перейдет к отношениям с Элисон, особенно при его нынешней слабой психике. Они переспали с ней всего однажды, в понедельник днем в «Телячьих нежностях», в том же самом люксе, где неделей раньше он трахал Джину. Да, все было замечательно и удивительно естественно, и в кои-то веки, он смог кончить до того, как партнерша заскучала, но все равно это было для него как-то непривычно. Не потому что он считал ее какой-то особенно невинной. Просто его удивило, что с ней он почувствовал себя совсем по-другому, словно сделал глоток воды после того, как всю жизнь пил только виски с колой.

Джина. Вот тут уже начинаются сложности. Он понимал, что их связывает нечто большее, чем он пытался изобразить: то, что он смог оставить Элисон и ринулся в Нью-Йорк спасать Джину, все-таки что-то значило. Кроме того, он был по-настоящему оскорблен, когда она не появилась в аэропорту, и рад — хоть и несколько смущен, — когда обнаружил ее в своем доме. Разрыв с Клаудией расшатал все жизненные константы, и теперь, когда он лишился оправдания в виде наличия жены для того, чтобы не переходить с другими женщинами от чисто сексуальных отношений к чему-то большему, ему придется искать новый предлог для того, чтобы держаться подальше от Джины. Самым лучшим предлогом было то, что она ненормальная, хоть Мартин и подозревал, что все ее рассказы о том, как родители хотят упечь ее в психушку, — неправда. Другим предлогом, которым он всегда пользовался, было то, что у их отношений нет будущего. Но, может быть, краткий бурный роман — это как раз то, что ему сейчас нужно.

— Слушай, — заорал сзади таксист, — помоги-ка мне водрузить эту штуку на стену!

Мартин обернулся и оторопел, увидев, как тот пошатываясь, идет на него с огромной лестницей в руках. Он кинулся навстречу, помог ему восстановить равновесие и поставить лестницу на стену дома, не разбив окно.

— Ну, — сказал таксист, — я полез.

Мартин держал лестницу, пока тот не долез до середины и оказался в безопасности. Потом он вернулся ко входу на террасу. Таксист, поднявшись к окну, обернулся и заорал:

— Похоже, это тот, кого мы ищем!

— Почему ты так решил?

— Здесь кто-то есть. Я не вижу ее лица, но она вся в цепях. Он, наверное, ударил ее ножом, а теперь хочет как-нибудь изнасиловать.

И тут Мартин увидел Дженнингса, входящего в гостиную. Он был абсолютно голым, если не считать черной кожаной маски на лице, и держал в руках нож.

— Черт, — закричал Мартин, — у него нож!

— Тогда иди, — сказал водитель, — забери мое ружье у своей подружки, а я спущусь и поищу, чем бы разбить стекло.

Мартин побежал ко входу в дом. Он поразился, видя, как Джина, прищурив один глаз, держит на мушке входную дверь дома.