Твои фотографии

Его голос звучал напряженно.

— Это здорово, но дело в том, что, понимаешь, один мой друг… — не помню, знакома ты с ним или нет, хотя уверен, что я тебе о нем рассказывал, — Обри, в общем, его ударили ножом.

— Что?

— Да. И мне кажется, моя жизнь в опасности. Я побывал в полиции, прости, у меня путаются мысли, но кто-то разгромил мой дом.

— Мартин, что ты такое говоришь? Слушай, приезжай сюда, ладно? Комната 407.

— Хорошо, спасибо, Элисон. Я буду где-то через час.

Только сфотографировать

Мартин положил трубку и вышел из телефонной будки. Он знал, что остальные — особенно Джина — рассердятся не него за то, что он бросил их в участке, но общаться с ними сейчас у него не было сил. К тому же их жизни ничего не угрожало, а если и угрожало, то таксист со своим проклятым ружьем сможет их прекрасно защитить. Ему необходимо увидеться с Элисон, она сможет ему помочь. Не важно, какие у них отношения, просто нужно, чтобы его кто-то успокоил. После всех событий сегодняшнего утра ему не хотелось снова брать такси, поэтому он пошел в сторону метро.

Он прошел два квартала, и тут сзади на него кто-то набросился. Мартину так быстро натянули на лицо маску, что он не успел ничего сделать и лишь подумал: что это, похищение или его хотят задушить? Он стоял как вкопанный, пока не почувствовал, как ему в спину уперся пистолет, а потом — странное дело — все его мысли были только про таксиста.

Не зная, что делать, он инстинктивно пошел туда, куда его толкали. Он продолжал идти, пока не уперся коленями во что-то твердое и не свалился вперед. Тот, кто пихал его в спину, втолкнул его, наверное, в какой-то фургон. Мартин почувствовал, что его руки свели за спиной и сдавили наручниками, потом ему в рот засунули кляп, пахнувший бензином. После секундной паузы двери фургона захлопнулись.

Проблемы

Элисон было приятно, что приедет Мартин. Ее обрадовало, что в минуту кризиса он обратился к ней, хоть и понимала, что в этой ситуации он немного жалок. Но ведь и она переживает серьезные трудности, так что, может, и неплохо, если они помогут друг другу с ними разобраться.

Поймав свое отражение в зеркале, Элисон решила переодеться. В присутствии Грега она слишком нервничала, чтобы приводить себя в порядок. Ей казалось, что, если она красиво оденется, он или снова захочет с ней переспать или подумает, что ей хочется, чтобы он остался. И к тому же она испытывала дискомфорт, одеваясь в присутствии незнакомого мужчины; даже почему-то нервничала при этом больше, чем раздеваясь вечером накануне.

Зазвонил телефон. Сначала она хотела не брать трубку, решив, что это звонит Мартин, чтобы сообщить, что у него изменились планы. Но ей никогда не хватало терпения игнорировать трезвонящий телефон.

— Вам звонит Сьюзан.

Она села.

— Хорошо.

Ее соединили с сестрой.

— Он ушел.

— Что?

— Джои ушел. Эдриан его выгнал.

— Из-за меня?

— Вроде того. Они подрались.

Элисон молчала, слушая, как дышит Сьюзан.

— Из-за чего они подрались? — Ее голос прозвучал резко.

— Из-за меня и Эдриана.

— А что у вас с Эдрианом?

— Ничего. В том-то и дело. Поэтому мы его и выгнали. Джон сказал, что у меня с ним что-то есть.

— Знаю. Он и мне это говорил. Но ведь между вами ничего нет?

— Конечно, нет, ты же знаешь.

— Так кто же именно выгнал Джои?

— В смысле?

— Сначала ты сказала, что его выгнал Эдриан, а потом, что вы его выгнали вместе. Интересно, что произошло на самом деле?

Сьюзан вздохнула.

— Собственно, выгонял его Эдриан. А я при этом присутствовала, поддерживала его и сказала Джои, что больше не желаю его видеть. Что ты придираешься к мелочам?

— Просто хочу все выяснить.

— Ладно, — сказала сестра, — когда ты возвращаешься?

Элисон расплакалась. Чтобы Сьюзан не заметила, она поднесла трубку к другому уху и, намотав шнур на руку, сказала:

— Прости, Сьюз, но я, наверное, не вернусь. То есть, может, только на пару дней, пока не найду жилье, а там…

— Эл…

— Слушай, это плохая идея. Я не собираюсь возвращаться к Эдриану и не вижу, как мы при этом сможем жить втроем. Но не волнуйся, я не оставлю вас без денег.

— Дело не в этом.

— Я понимаю. Слушай, сестренка, я люблю тебя и постараюсь вскоре с тобой увидеться.

Только сфотографировать II

Мартин попытался восстановить дыхание. Когда ему это удалось, он понял, что давно уже ожидал подобное. И дело не в обычной наркоманской паранойе; ему не хватало смелости взглянуть этому страху в лицо, но он не мог от него избавиться. Он испытывал ужас всякий раз, когда при нем говорили о любого рода насилии. Ему казалось, что, слыша эти истории, он становится звеном в цепи событий, в которой однажды, по какой-то неведомой причине, и ему придется оказаться на месте жертвы.

Представляя, как это случится, он всегда думал: мгновение — и все кончено, прямо как смерть во сне. Он не осознавал, что между моментом нападения и убийством ему предстоит прозаичный период ожидания, сопровождающий все прочие жизненные ситуации.