Твои глаза — моя погибель

— Ну вот, когда мы садились пить кофе, бутылка была полная, а когда встали — пустая. Но настроение у меня ничуть не улучшилось, все как-то сошлось одно к одному — за день до того сорвалась сделка, на которую я возлагал большие надежды, а тут похороны, дождь... Я собрался уходить, но спохватился, что за баранку в таком состоянии садиться нельзя. Пока соображал, как поступить, Мейда пригласила меня взглянуть на ее комнату. Вроде бы она там как-то особенно красиво задрапировала шторы, что ли... Ну я, идиот, и пошел. — Ветка хрустнула в руке Энди, и он швырнул ее в сторону. — Едва переступил порог комнаты, как Мейда бросилась мне на шею, принялась тереться об меня своим роскошным бюстом, мурлыкала как кошка, а потом... сама понимаешь. Словом, остался я у Мейды на ночь. Даже не слышал, как вернулись с поминок мои родители. Но они-то видели мой автомобиль и поняли, что я в доме, а также, где именно. Утром меня ждал едва ли не самый неприятный разговор в жизни. Зато Мейда сияла как золотая монетка. Ну а спустя три дня выяснилось, что она беременна... — Энди мрачно умолк, будто заново переживая те события.

Пэм тоже не произносила ни слова. Прислушиваясь к себе, удивлялась — Энди только что рассказал, как переспал с другой женщиной, а она не испытывает никакой ревности. Скорее зависть. С другой стороны, все закономерно: не к Мейде же ревновать, тем более что Энди ее даже не любит. Хм, получается, ребенок у Мейды впрямь от Энди, Майк тут ни при чем. Просто Мейда порой так странно выражается, что толком не разберешь.

В очередной раз вздохнув, Энди продолжил:

— Я сразу сказал, что жениться не намерен. Пусть Мейда рожает, о ребенке позабочусь, но в жены ее брать не хочу. И тут началось такое... Отец ничего, зато мать... Говорит, вы, Рэндаллы, всегда смотрели на мою родню свысока. Ну и дальше в том же духе, не хочу всего пересказывать. Основным аргументом было то, что Мейда родственница. Мол, пойдут среди родни пересуды — обидели девочку-сироту, росла без матери, а теперь сама станет матерью-одиночкой. Ну и тому подобная чушь. Сколько помню, моя мать всегда боялась постороннего осуждения. А тут к тому же оказалась затронутой ее родня. Вдобавок мамочка вдруг воспылала желанием получить внуков. Когда же я ссылался на то, что мне с Мейдой даже говорить не о чем, на меня сыпался шквал упреков и все сводилось к тому же — зато она своя, родственница.

. — Но находящимся в родстве не рекомендуется заводить детей, — негромко обронила Пэм.

Энди хмуро взглянул на нее.

— Думаешь, я этого не говорил? Язык распух! А мать в ответ — ну да, Мейда родственница, но очень дальняя. И потом, если так рассуждать, то рано или поздно придется признать тот факт, что все люди на земле родственники. Словом, куда ни кинь, всюду клин. И непробиваемая логика.

Вновь повисла пауза, довольно продолжительная.

— Что же было дальше? — не вытерпела Пэм.

— Ну, через месяц мне все это надоело и я махнул рукой. Сказал матери — мол, если уж так хочешь, женюсь, только не требуй, чтобы я был примерным семьянином. Но она ничего не имела против, ей лишь бы формальная сторона была соблюдена. Вот такая история. Мейду пришлось забрать к себе, а остальное ты знаешь. — Энди немного помолчал. — Теперь понимаешь, почему я так настаивал на твоем переезде сюда?

Пэм отвела взгляд.

— На моем или чьем-то еще. Ведь тебе все равно, кто живет с вами на вилле. — И играет роль буфера между вами, могла бы добавить она, но прикусила язык.

Энди встал с валуна, шагнул было к Пэм, но остановился и бросил отрывисто:

— Ты ошибаешься. — Затем совсем другим тоном произнес: — Вообще-то я собирался искупаться. Не составишь мне компанию?

— Что? — В мозгу Пэм было тесно от мыслей, поэтому она не сразу вникла в суть вопроса. — Ах искупаться. Нет-нет, как-нибудь в другой раз.

— Что ж, тогда я один окунусь. Не возражаешь?

— О, пожалуйста. Я здесь подожду.

— Хорошо. — Энди взялся за майку с явным намерением стянуть ее через голову, но вдруг замер, с сомнением глядя на Пэм.

— Что? — вновь спросила она.

— Тут такое дело, по ночам я обычно купаюсь нагишом, чтобы не возвращаться на виллу в мокрых плавках. Ты как на это смотришь?

Не успел он договорить, как Пэм вспыхнула. Казалось, вся кровь разом прилила к ее лицу. Как она смотрит на то, чтобы Энди сейчас разделся донага?

— Я... — Она нервно облизнула пересохшие губы. Ситуация изменилась слишком быстро. Еще минуту назад они с Энди спокойно беседовали, и вдруг наступило что-то другое. Энди произнес всего несколько слов, но их оказалось достаточно, чтобы Пэм запылала. Воображение уже рисовало ей одну картину за другой. Как Энди раздевается, как, залитый лунным светом, направляется к воде и ныряет. Как плывет и как нагревшийся за день верхний слой океана ласкает его сильное стройное тело. Как затем Энди выходит из воды, а она, Пэм, старается не смотреть на него, но все равно смотрит, а он видит это и... и...

— Да? — обронил Энди.

— Я... — Сделав над собой усилие, она выдавила: — Наверное, я лучше пойду наверх.

Энди поскреб в затылке.