Твои грязные правила

- Лейла, детка, идите с Соней кушать. Я блинчиков напекла, - появляется в дверях бабушка.

- Да я не голодная, спасибо, - говорю, растерявшись от столь неожиданного всплеска доброты и заботы. - Сонь, ты будешь блинчики? – спрашиваю, опустив взгляд на дочку, сидящую рядом со мной на ковре. Соня смотрит на меня испуганными глазами. Я понимаю, что она не отказалась бы от угощения, но боится бабушки.

- Если хочешь, пойдем, - улыбаюсь дочке, пытаюсь хоть немного успокоить ее.

- Ты пойдешь со мной? – спрашивает она, прижимая к груди плюшевого зайца, купленного ей Назаром.

- Конечно, - поднявшись, беру ее за ручку.

- Давайте скорее, - торопит нас бабушка, возвращаясь в кухню.

Мы усаживаемся за стол. Бабушка ставит перед нами блюдо с блинами, пиалы со сгущенкой и сметаной. Господи, отродясь такой доброты от нее не видела.

- Кушай, чего сидишь? Худая вон вся стала, - бурчит она, усаживаясь напротив нас.

- Я всегда такой была, - окинув себя взглядом, удивляюсь. Конечно, я немного похудела после болезни, но думала, что это незаметно.

Бабушка принимается пить чай, а я, намазав блин сметаной, пододвигаю тарелку с угощением к Соне.

- Мать твоя была такой же, - вдруг произносит бабушка, привлекая мое внимание. – Ела, как воробей. Вечно за стол не усадишь. На чем душа держалась, непонятно.

Бабушка замолкает, смотрит куда-то вдаль. А я ловлю себя на мысли, что слушаю ее, не дыша. Я могу по пальцам пересчитать, когда она говорила о маме. Без криков, истерик и упреков. Что-то интересное, что-то, раскрывающее передо мной ее образ. Я всегда хотела ее узнать. Несмотря на то, что мама бросила меня и ни разу не поинтересовалась мной. Мне всегда было интересно, какой она была, как жила. И вот сейчас я, пользуясь моментом, пытаюсь запомнить и поймать каждое ее слово.

- Ты скучаешь по ней? – спрашиваю шепотом.

- Нет, - хмурится бабушка, переводя на меня строгий взгляд. - Раз она так просто смогла уехать, бросить тебя, маленькую, на мою шею… Она умерла для меня в тот день, - поднявшись со стула, бабушка отходит к плите.

- А за дедушкой скучаешь? – решаю попытать удачи хотя бы в этом вопросе.

- А за ним-то что скучать? Алкоголик проклятый. Кроме пьянки, ничего другого не умел, - ворчит, даже не обернувшись ко мне.

- Но он ведь на заводе работал, квартиру эту получил, - не пойму, почему и о нем бабушка так плохо говорит. Дедушку тоже плохо помню, его не стало, когда мне было пять лет, но я уверена, что он не был таким безнадежным, каким представляет его она.

- Не хочу о нем говорить, - резко бросив в раковину грязную тарелку, бабушка поворачивается ко мне. Теперь на ее лице нет ни капли недавней доброты. Нахмурив брови, она складывает руки на груди.

- Ты мне лучше скажи, кто этот мужчина?

- Какой мужчина? – спрашиваю тихо, удивляясь резким переменам.

- Приезжал сюда, разговаривал со мной.

- Назар? - я понимаю, о чем она хочет мне сказать. Никак не может простить Рахманову его грубость и наглость? С каждым днем меня все больше раздирает любопытство, что же он ей такое сказал?

- Никто, мой бывший начальник. Я больше с ним не вижусь, - демонстрирую незаинтересованность.

- Если так, то хорошо, - отвечает бабушка, но ее внешний вид выдает абсолютно другое. Она не верит мне. И так просто не отстанет.

- Плохой он... от таких, как он, жди беды, - произносит как бы между прочим.

- От каких - таких?

- От тех, кто на крутых машинах ездит. Мажор. Поиграет и бросит. А ты потом прибежишь в слезах да в подоле принесешь.

- Не будет этого, - получается слишком резко, но бабушкины слова злят меня. Она снова обвиняет меня, совершенно не зная ситуации.

- Да ты не кипятись, - ее голос снова становится добрым. - Я же забочусь о тебе. Ну, ничего, я помогу. Можешь не переживать. К нам он больше не придет. Если что, сразу полицию вызову.

- Да ради бога. Я не против, - пожимаю плечами, поворачиваясь к Морковке. Пока вытираю ей заляпанные сметаной пальчики и щечки, думая о том, что Рахманов хорошо прижучил эту женщину, как она его, как черт от ладана, сторониться.

Весь день я провела, бегая по собеседованиям. Домой, можно сказать, приползла без сил. По итогу этого сложного дня было два варианта, которые могли выгореть, если только мою кандидатуру утвердят. Оставалось ждать и надеяться на лучшее. Купив по дороге детский йогурт и немного овощей, я вернулась домой. Уходя утром из дома, я боялась оставлять Соню на бабушку. Но вариантов снова не было. Сегодня выходной, садик не работает, а к Алине тем паче нельзя было вести малышку. Подруге и так хватило проблем.

- Как дела? – спрашивает бабушка, пока я разуваюсь.

- Мамочка, ты вернулась! – бежит навстречу маленький ураган, едва ли не сбивая меня с ног.

- Смотри, что я тебе принесла, - протягиваю ей любимое лакомство.

- Спасибо! А мы тут рисуем с бабушкой, - схватив меня за руку, дочка тянет в сторону нашей комнаты, видимо желая продемонстрировать результат их трудов.

- Ох, наконец-то. Я хоть отдохну, - выдохнув в облегчении, бабушка направляется по коридору в спальню.