Твои губы - судьба моей кожи (СИ)

Чонин мягко высвободил руку, сунул в карман и побрёл дальше. На Сэхуна он не оглядывался. Не хотел и не мог. Знакомство с другими альфами совершенно Чонина не радовало, но кем бы он стал в глазах Сэхуна, если бы запретил? В конце концов, Чонин верно сказал — у Сэхуна не было выбора, только поэтому сейчас Сэхун занимал положение супруга Чонина. Совсем не то, чего Чонин хотел бы. Ему оставалось лишь принять правила игры, держаться от Сэхуна подальше и позволить провести рядом с собой год, чтобы Сэхун в итоге освободился от родни и встал на ноги.

Или…

— Милая, милая пара! Очень милая!

Чонин обернулся и удивлённо уставился на прыгающего вокруг Сэхуна омегу.

— Пожалуйста, всего десять за набор романтических снимков! Вы обязаны сделать снимки! Все так делают! Такой милой паре непростительно обойтись без снимков! Молодожёны, да? Пожалуйста, господа! Я лучший в мире фотограф в этих краях! Всего десять минут вашего времени — и у вас будут самые солнечные фотографии…

Чонин вопросительно посмотрел на смутившегося Сэхуна, потом кивнул фотографу и сунул ему требуемую сумму.

— Поближе встаньте… Во-о-от! Улыбнитесь, пожалуйста. Смелее.

Сэхун настороженно покосился на Чонина, но всё же робко улыбнулся. Улыбка застыла у него на губах, как нарисованная, едва Чонин рискнул приобнять его за пояс и привлечь немного ближе к себе. Чонин не удержался от грустного вздоха при виде такой реакции.

— Ещё улыбочку… А теперь поцелуй, лёгкий и солнечный. Такая милая пара, пожалуйста, поцелуй, крошечный! — частил фотограф, щёлкая камерой буквально со всех сторон сразу и бегая вокруг смущённых Чонина и Сэхуна. — Намёк на поцелуй, если угодно…

Чонин осторожно удерживал Сэхуна за пояс и лихорадочно размышлял, что бы такое сделать, чтобы фотограф унялся. Решил изобразить целомудренный поцелуй и коснуться кожи над верхней губой Сэхуна.

Мироздание стабильно продолжало рушить все благие намерения Чонина и подкладывало стадо свиней даже там, где хватило бы и одной крошечной свинки. Камень под ступню подвернулся не ко времени, и Чонин без единой мысли в голове ухватился за Сэхуна изо всех сил, чтобы не упасть. Глаза Сэхуна изумлённо расширились, а после закрылись, когда их губы встретились без малейшего намёка на благопристойность. Они даже слегка стукнулись зубами.

— Вот это страсть! Вот это пыл! Самые горячие фото в этом году! — восторженно вопил фотограф, привлекая к ним внимание прохожих.

Чонин стремительно отпрянул от Сэхуна, стараясь не смотреть на беднягу вовсе. И стараясь поверить, что ему только показалось, будто губы у Сэхуна мягкие и нежные, отзывчивые. В третий раз показалось. Стойкая галлюцинация, не больше. Хотя ладно, кому он врал? Просто это же Сэхун, а он… он такой. Особенный. Любой нормальный альфа счёл бы его… красивым и желанным.

— Вот ваши снимки. Можно распечатать самостоятельно или в любой студии. — Фотограф со страшно довольным видом всучил Сэхуну маленькую одноразовую флэшку со снимками и помчался к другой парочке с громкими предложениями.

Чонин отвёл глаза и попытался залюбоваться морским пейзажем. Если бы не те обстоятельства, в которых они с Сэхуном оказались, он вёл бы себя по-другому. Возможно, Сэхун тогда счёл бы его настойчивым и даже наглым — не без оснований. Но сейчас Чонин не мог себе позволить даже лишнего взгляда в сторону Сэхуна, поскольку ему полагалось только играть роль мужа, но не быть им на самом деле. И Сэхун вправе обидеться из-за этого нелепого поцелуя, потому что Сэхуну требовался фиктивный брак, а не настоящий.

Сэхун, как ни странно, был тихим и немного смущённым. Обиду и негодование он не демонстрировал, только настороженно поглядывал время от времени на Чонина.

Чонин сводил Сэхуна на ипподром, потом они покатались на парковом трамвайчике и покормили карпов в пруду. Они почти не разговаривали, хотя и понятно — Сэхун набирался новых впечатлений, а Чонин любовался красками в его лице и восторженным блеском в глазах. Сэхун совершенно по-детски сидел на корточках у пруда и пытался пальцами потрогать карпов, что в воде кишмя кишели.

— Может, потанцуем? — не выдержал Чонин, когда к ужину они спустились вновь в ресторанный зал. На возвышении в углу играли на фортепиано, скрипке и саксофоне. Мелодия получалась простой, но бархатной и трогательной.

— Но это… — Сэхун начал говорить уже после того, как доверчиво вложил пальцы в ладонь Чонина.

— Будем импровизировать, — мягко улыбнулся ему Чонин и осторожно прикоснулся к пояснице, чтобы привлечь к себе и сделать первый шаг.

— Значит, ты не всегда танцуешь по правилам? — тихо спросил Сэхун, когда они оказались перед возвышением, где музыканты оживились при виде танцующей пары.