Твой пока дышу (СИ)

До мурашек… веки прикрываю, перед мысленным взором её округлое личико с крошечным острым подбородком, с пухлыми и румяными от смеха щёчками, с огромными карими глазами, искрящимися, с медовыми оттенками. Красивая до помутнения рассудка, самая, самая, самая!

МОЯ!

И это сокровище у меня никто не отберёт. Никто! Никогда!

Завожу мотор, трогаюсь с места с неясной целью, но чёткой убеждённостью, что действовать требуется незамедлительно. Чтобы ведьма спрятать её от меня не успела, чтобы не срулила в неизвестном направлении, не скрылась, не сбежала. Напугал ведь её… рожей своей свирепой, бешенством своим безотчётным. Не ко мне она подскочила, против меня встала, собой дочь загородила, грудь на амбразуру выкатила.

«Тебе не обязательно…».

Мутит от понимания, о чём она. Мне не обязательно участвовать в жизни дочери. И я, как это не прискорбно, сам подвёл её к этой мысли. Много всего говорил, и ей, и матери, и Эмиру. Семью не хочу. Детей не хочу. Всё устраивает. Наслаждаюсь. Блядь… насладился. По полной.

Но это её не оправдывает. Вообще, сука, вот вообще! Бесит.

Мало того, что соврала, пусть и завуалированно, так ещё и после перед фактом даже не поставила. Просто забеременела, исполнила свою мечту и свалила. И не трахалась ни с кем не потому, что не хотела или я такой охуенный, что другие разом померкли, а потому что, сука, когда ей? Сначала пузатая ходила, всё равно что с меткой по всю спину «занято», потом роды, потом восстановление, забота о дочери как о единственном приоритете по жизни. На себя, как обычно, начхать.

Пузатая… хоть бы посмотреть разочек, хоть мельком, хоть украдкой… и ведь чувствовал, что изменилась, фигура в том числе, хуже не стала, нет, другой стала. Мог бы догадаться, если бы спермотоксикозом не накрыло. Блядь, пузатая… такой шквал эмоций, непонятных, новых, необкатанных, будоражащих. Всё просрал. Всего лишила.

За что наказывает только? Столько лет постель делили, столько лет её спину прикрывал, столько передряг было, столько шишек набили. Вместе. Всё, сука, вместе! Столько раз её утешал, столько слёз в себя впитал, хоть самого выжимай. И вдруг такое… подло. Жестоко. Даже если бы в самом деле не хотел детей, похер. Нет оправдания, не прощу. И не отпущу. Семью хотела? Получит. Такую, которую заслужила.

Сам не понял, как зарулил к даче Эмирчика. На автопилоте, в несознанке, в мыслях, в переживаниях своих отравляющих. Встал, ворота подсвечиваю, открывать никто и не думает, как будто не у них свет на втором этаже горит. Как будто не моргаю фарами, выпрашивая приюта. Но, как бы не пригорали кишки от осознания, что и он знал, мне нужна была помощь. Потому что то, что я задумал, требует подготовки и знаний, которых у меня попросту нет.

Лезу через забор и, едва спрыгиваю и распрямляюсь, получаю очередной удар подлых. На этот раз уже далеко не от судьбы. И не фигурально.

– Нос тебе не раздробил только чтобы Надежду не пугать, понял меня? – жёстко добивает, именем дочери, которое я не знал. – Уёбывай туда, откуда свалился.

Согнулся, ртом воздух хватаю, но лёгким мои потуги по херам. Но, у меня теперь есть Надежда. Справлюсь.

Эмир уходит в дом, я кое-как прихожу в себя и иду следом. Стучу.

Не убьёт же он меня… – успевает пронестись мысль.

Аккурат перед тем, как распахивается дверь и в мой лоб упирается его ствол.

– Я приехал, а её нет, – хриплю не своим голосом. Так в тачке наорался, что сел. – Ни её, ни вещей, ничего, пусто. Как будто и не было, как будто в пьяном угаре всё привиделось. Как будто из-за того, что мы узнали, где её искать. Я узнал.

– Блядь, – выдыхает коротко и опускает руку, закрыв глаза. – Рассказывай.

– Марк спит?

– Ясен хуй, Павел, – кривится, бесится ещё, но скорее по инерции. – Час ночи. Заходи и рассказывай, пока я тебя с землёй не сравнял.

– Линда звонила? – хмыкаю беззлобно, стаскивая ботинки.

– Мать твоя звонила, – огрызается через плечо, – и не мне, а Лилии. Плачет, причитает и так заливается корвалолом, что у меня в носу запах стоит. У тебя с башкой как вообще? Нормальная реакция? Адекватная? Ты мне три часа в тачке заливал как мечтаешь о семье, потом на три дня в отрыв ушёл и, дай, сука, угадаю… девок тоже три было? Да ты, мать твою, святой великомученик, выходит!

Морщусь, устраиваюсь на стуле, в глаза стараюсь не смотреть, чтоб ещё больше не выбешивать.