Твой шёпот в Тумане

— Ты не ерепенься. Много ты понимаешь?! Трудные времена всегда были. Ничего, пересидим и снова всё вернётся в прежнее русло.

Ответить я ничего не успела. Позади меня хрустнула ветка. Быстро обернувшись, увидела, как из лесу выходят странные люди. Их лица были разукрашены краской, на теле болтались шкуры животных, служащие им одеждой.

«Гуроны» — поняла я.

Но побежать не успела — голову опалила жгучая боль. Упав на бок, зацепилась взглядом на кусты — там сидели мальчишки. На их лицах застыл ужас.

«Тихо» — шепнула я губами.

Симо слабо кивнул, показывая, что понял меня.

Сознание угасало, когда один из разукрашенных поднял моё тело и взвалил на себя. В живот больно упёрлось острое плечо. Кровь мгновенно прилила к голове, усилив головокружение.

— А со мной что? — голос Малойо казался взволнованным. — Старуха сказала, я усилив головокружение.

— А со мной что? — голос Малойо казался взволнованным. — Старуха сказала, я получу деревню.

— Получишь, — прошипел гурон.

Отряд дикарей двинулся вперёд по дороге. Приподняв голову, глянула на старика, которого всегда безгранично уважала. Ни капли сожаления на его лице. Как плохо я, оказывается, разбираюсь в людях. Невольно перевела взгляд на кусты. Ребят уже не было.

И правильно, засекут и пропадут мальчишки.

За несколько минут, что меня куда-то несли, плечо воина так сильно впилось в мой живот, что меня начало тошнить. Оттого, что свисаю вниз головой, я периодически теряла сознание. Казалось, вся кровь прилила к голове, сделав её невыносимо тяжёлой. Свернув с дороги, гуроны вошли в лес. Со всех сторон к нам поползли щупальца тумана, пугая меня ещё больше.

Хотя куда больше?! Моё сердце и так трепыхалось в ужасе.

Мы углублялись в туман. То тут, то там стали попадаться идолы хашасси и до меня вдруг дошло, что воины идут, ориентируясь на них. Так вот они зачем! Гуроны строго шли от одного идола к другому. Причём у каждого идола дикари останавливались и поворачивали в ту сторону, куда указывал хвост.

Я столько лет тут прожила, столько этих деревянных статуй видела, и только сейчас поняла, что это указатели.

К горлу подступила тошнота.

Я не брыкалась, не пыталась вырваться. Убежать не смогу, а злить гуронов не решалась. В голове билась только одна мысль — мальчишки сообщат о моём похищении. Да, Вульфрика нет, но есть воины. Северяне. Я была уверена, что они кинутся на моё спасение.

Уверена полностью.

Главное, остаться в живых.

Не знаю, зачем я этим с разукрашенными лицами, но хотели бы убить — не тащили живой.

Время тянулось нескончаемо долго. Я несколько раз теряла сознание. Светлые волосы, свисающие вниз, слиплись от крови. Видимо, от удара появилась ссадина.

Она и кровоточила.

Внезапно туман отступил. Я услышала странные звуки. Говор людей, удары топора.

Изогнув голову, уставилась на старый покосившийся забор, а за ним виднелся ветхий домишко.

Поселение в Тумане!

Меня пронесли дальше. Противно скрипнули несмазанные петли калитки. Перед глазами заплясали неровные грядки с жидкой порослью щавеля и крапивы.

— Брось её за сараем, в дом не тащи, — приказал старческий женский голос.

Ветхое, почерневшее от времени сооружение. Воин, ухватив меня за ткань плаща на спине, скинул вниз, усадив на землю. В голове закружилось так, словно мир вокруг меня завертелся волчком. Сглотнув, пыталась ухватиться за реальность.

Перед лицом появился подол чьего-то платья. Ткань истёртая и штопаная.

Я хваталась за любую мысль. Голова раскалывалась, грозясь отключить сознание.

Кто-то, ухватив меня за подбородок, дёрнул голову вверх. Меня пристально, не мигая, разглядывала очень старая женщина. Лицо покрывали глубокие морщины, тонкие губы что-то нашёптывали. Но в скрюченных пальцах было ещё много сил.

Она сжимала моё лицо до боли, которая, как ни странно, отрезвляла. Я же, в свою очередь, не сводила со старухи взгляда. Что-то неуловимо знакомое было в её чертах.

— Ты так похожа на свою мамашу, словно она передо мной, — прокаркала карга. — Как же я долго охотилась за тобой, Томмали.

— Кто вы? — выдохнула я тихо.

Старуха улыбнулась, раскрыв беззубый рот.

— Не узнала, значит. Ну, что же, ты была ещё ребёнком, когда всё случилось. Если бы не упрямство моего сына, тебя бы воспитывала я. Так всегда было заведено в нашем роду. Старшая дочь принадлежит жрице, а младшее дитя — Тануку. Но мой своенравный сынок придумал себе любовь и выбрал эту девку из воровской деревеньки. Чем она околдовала его только?!

До меня медленно стало доходить. Но мысли, что взывали к моему разуму, не был мною услышаны. Я не желала верить в то, что сейчас представлялось правдой.

— Мой папа любил маму, — зачем-то пробормотала я.

— Любил, — протянула зло старуха. — Я растила его правильно. С детства вдалбливала истины. Наши традиции. Веру. Он должен был стать главой рода. А что сделал он? Что?

— Яне знаю? — перед глазами расплылись чёрные круги.