Твоя маленькая ложь (СИ)

Я отхожу от него на несколько шагов и прикрываю лицо руками, пытаюсь остановить истерику. Осознавая, что нахожусь в одном здании с тем чудовищем, которое все детство было самым эпицентром всех моих кошмаров и что с каждым шагом я приближаюсь к нему все больше и больше — еще сильнее загоняет меня в панику, вызывая приступ неконтролируемой истерики.

— Ты даже лишний раз его увидеть боишься, — спокойным голосом констатирует парень, продолжая настойчиво глядеть мне в глаза, твердо хватая меня за плечи обеими руками. — Давай так. Сейчас он тебе ничего не сможет сделать, вокруг куча надзирателей, а рядом с тобой буду я. Договорились?

Некоторое время тяжело дыша, я смотрю в его сторону недоуменным взглядом, тыльной стороной ладони вытирая влажные щеки. Смотрю и не понимаю, зачем он все это делает, а главное, какая в этом выгода…

— Как ты узнал? — хриплым голосом тихо спрашиваю я, пытаясь восстановить дыхание.

— Ну, знаешь ли, есть определенные плюсы иметь титул принца, — саркастически подмечает он, играя бровями. — Пойдем, пора взглянуть в глаза своему страху.

Он берет меня за руку, и я нервно сглатываю, когда мы подходим к нашему проводнику в синей униформе надзирателя. Мужчина отворяет нам огромную массивную металлическую дверь и называет номер комнаты, после которого у меня пробегает табун омерзительных мурашек по всему телу.

Мы проходим внутрь еще одного коридора с бесконечным числом комнат одиночек с прозрачными дверьми. Адриан уверенно ведет меня вперед в сторону нужной комнаты, пока на нас обращены недоуменные взгляды заключенных сквозь прозрачные двери. Наконец, он останавливает свой ход возле очередной двери за пару шагов до нее, направляет на меня выжидающий взгляд и кивает в сторону нужной комнаты, пропуская меня вперед.

Когда я решаюсь сделать первый шаг — меня снова охватывает паника.

Буквально каждой клеточкой тела я начинаю ощущать, как саднят многолетние шрамы на спине — следы от его кожаного ремня, как небольшие участки кожи головы начинают покрываться мурашками от одного лишь воспоминания о выдернутом клочке детских волос.

Но я делаю глубокий вдох и смело шагаю вперед, дрожащими пальцами открывая прозрачную дверь и на миг, всего на секунду тот мимолетный пыл мигом улетучивается, когда я вижу его.

Еще несколько секунд он не подозревает о моем внезапном визите, но почти сразу разворачивает голову в мою сторону, с недоумением на лице оглядывая меня с ног до головы. Первые секунды он не узнает во мне меня, но спустя мгновение его широкий лоб покрывается удивленными морщинами, а меня разрывает на части, когда в его лице я вижу ту знакомую мимику, которую так опасалась, после которой чувствовала невыносимую боль во всем теле, напрочь ломающую всю детскую психику и благодаря которой научилась распознавать чужие эмоции…

Он довольно неплохо устроился, впрочем, как и все заключенные в Скандинавии. Небольшая комнатка с приятным ненавязчивым ремонтом и односпальная кровать, напротив которой находится письменный стол с миниатюрным телевизором и массивной книжной полкой сверху.

— Не думал, что когда-нибудь увижу тебя, — говорит он спокойным голосом и берет в руки пульт, который утопает в его руке, чтобы убавить звук телевизора. — По какому поводу столь почетный визит?

Прошедшие годы изменили его тело. На смену каштановым раздражающим кудрям пришла седая лысина, лицо покрылось возрастными морщинами, а впалые карие глаза будто еще сильнее вдавились в череп, соседствуя с темными нездоровыми кругами под глазами.

— Пришла тебе в глаза посмотреть, — безразлично бросаю я, продолжая стоять на пороге комнаты, надеясь, что он не успел уловить дрожащие нотки в моем голосе.

— Ну, что, посмотрела? — ухмыляется он, продолжая с интересом оглядывать меня с головы до ног.

Я смотрю куда-то сквозь него, а в это время в моем сознании проносятся тысячу неприятных воспоминаний, будто разум намеревается забросить тело обратно в прошлое, иначе я не могу найти объяснение тому, почему впервые за столько лет начинают саднить старые раны.

— У мамы рак, — процеживаю я сквозь зубы.

— И ты пришла мне об этом сказать, потому что винишь меня в этом? — саркастично отзывается он.

— Я пришла сказать тебе, что ты чудовище, Кристоф, и я ненавижу тебя, — сквозь зубы проговариваю я, выплевывая каждое слово, обращенное к нему. — Ненавижу, но больше не боюсь.

Мужчина демонстративно сгибается пополам от собственного смеха, продолжая сидеть на кровати, и я еще раз убеждаюсь, что он монстр, питающийся чужими страхами. Когда он наконец успокаивается, белоснежным платочком промачивая небольшие крупинки пота со лба, то вновь устремляет свой надменный взгляд в мою сторону.

— Слышал, ты отбор прошла? Не дурно, хоть чего-то добилась в этой жизни, — насмехается виновник всех моих детских страхов. — Только не профукай свое счастье, как мать твоя. Видишь, настолько отчаялась после отбора, что со мной сошлась.