Твоя Мари. Дневник, часть 2

Вернув Мари спустя пять лет, я снова почувствовал себя полным сил, как будто это состояние зависело от ее нахождения рядом со мной. Но, видимо, так и было – я даже на работу теперь ходил с совершенно другим настроением. А уж после поездки на Дальний Восток, где Олег показал мне первые приемы шибари, я вообще воспарил. Да и разрыв с Никой, окончательная точка в отношениях, тоже уравновесили меня и вернули в прежнее блаженное состояние – как в первые годы с Мари.

Портило все только ее упорное нежелание практиковать что-то из Д/с. А мне мало было уже ее выносливого тела – мне хотелось полной, абсолютной власти. Наверное, подсознательно я старался обезопасить себя от ее возможного ухода – не хотел снова переживать те ощущения, что преследовали меня пять долгих лет.

Но Мари никак не соглашалась. Да, она позволяла в экшене какие-то вольности вроде пощечин или ошейника, но на этом все и заканчивалось. Даже на вечеринках, куда я стал затаскивать ее, Мари совершенно не демонстрировала надлежащего сабовского поведения. Нет, она не дерзила мне – но и нижней не казалась.

На такой вечеринке я познакомил ее с Севером. Делать это я не боялся – Мари была не из тех, кто строит глазки любому мужику, да и вообще… Отбитый дээсник Север женщиной в Теме интересовался только в одном смысле – насколько она подходила ему «под руку», хотелось ли ему пороть и унижать ее или нет. Садист он был такой себе, эта часть у него всегда шла больше для разогрева, потому я, много рассказывавший ему о Мари, совершенно не волновался. Куда ему такая маза…

Север и впрямь не проявил особого интереса, но, как я заметил, очень разозлился, что эта реакция не вызвала никакого ответа у Мари. Та сделала вид, что вообще не слышит и не видит ничего вокруг, сидела за столиком с гримасой усталой обреченности – всегда так выглядела на вечеринках, ей не нравилась ни публика, ни зрелище чужих экшенов, катаемых прилюдно, ни постановочные номера. Она относилась к происходящему как к наказанию и отбывала его, только и всего. Дома я, конечно, компенсировал ей все моральные мучения физическими – чтобы все было честно.

– Мастер, можно, я выйду покурить на улицу, тут душно? – произнесла Мари, даже не посмотрев в мою сторону.

– Можно.

Мари встала и направилась к выходу из зала.

– Эх, а все же я бы за ней приударил… – понизив голос, произнес вдруг Север.

– Приубьешься! – громко ответила, не оборачиваясь, отошедшая еще не так далеко Мари, и Север хмыкнул:

– Наглая. Люблю таких.

– Завязывай, Север, – протянул я лениво. – Оно надо тебе – постоянно выслушивать колкости?

– У хорошего Верха нижняя всегда воспитанная.

– Это если нижняя. А эта – маза, ей вообще ничего неинтересно, кроме порки.

– Ну, так и давай откатаем как-нибудь.

– Нет, – отрезал я, разозлившись уже всерьез. Кроме того, фраза про «хорошего Верхнего» меня здорово задела.

Вообще, конечно, мне должно было быть все равно, кто и что думает о моих способностях, кроме моей нижней. Но я вдруг стал в Теме очень тщеславным, чего в жизни за мной абсолютно не водилось. Это, кстати, помогло мне сохранить дружбу с Олегом – с самого детства «сын маминой подруги», хоть и ненавязчиво, но демонстрировался мне родителями как эталон всего на свете, однако мне и в голову не приходило соревноваться или доказывать, что я лучше. И вдруг в Теме я захотел этого, захотел с первого дня, как только увидел, что может Олег. Я должен был делать все лучше, круче – не знаю, зачем. Но, видимо, в Теме, как и в жизни, кому-то дано, а кому-то всего лишь слегка отсыпано, потому выше головы не прыгнешь даже там.

Вернулась Мари, села и отвернулась от сцены, где шел очередной номер.

– Может, домой поедем? – негромко спросила она.

– Потерпишь, – я старался справиться с охватившим меня раздражением, поэтому ответ прозвучал грубо, Мари удивленно вздернула бровь, но промолчала.

– Накатим? – предложил Север как ни в чем не бывало и потянулся к бутылке.

Я кивнул, хотя чувствовал, как напряглась Мари – она рассчитывала на обещанный мною экшн, а если я начну сейчас выпивать, то все, ничего уже не произойдет. Я старался не брать в руки девайсов, когда был пьян, потому что тогда мне становилось сложнее себя контролировать. И, поймав ее недовольный взгляд, я разозлился еще сильнее – да в конце-то концов, ты нижняя или кто? С чего вдруг решила демонстрировать тут недовольство?

– Выражение лица смени! – прошипел я, наклоняясь к столу так, чтобы она услышала.

– Что?

Я хлопнул ладонью по столу:

– Повторить?

– Не надо.

Я видел, как она нервно прикусила нижнюю губу, но передо мной уже возникла рюмка водки, протянутая Севером, и я отвлекся, развернулся к нему. Минут через десять Мари наклонилась ко мне:

– Можно, я в туалет выйду?

– Можно.

Я не увидел подвоха в ее просьбе, да и запрещать такое было бы странно, хотя тот же Север мог заставить свою нижнюю терпеть до последнего. Но я всегда считал такие вещи неприемлемыми – это все-таки из области здоровья, как врач я это хорошо понимал.