Твоя на одну ночь

– Все же бесценная ведь, – мягко протянул отец и, погладив подлокотник еще раз, встал, а после пошатываясь направился в сторону широкой лестницы, ведущей на верхние этажи.

Ник же стремительно вскочил и подбежал к папе – помочь ему подняться. Но все же он был не согласен с ним. Подумаешь, диван. Старый ведь, ничего не стоит, только деньги на него угробишь понапрасну.

Глава 10.

/Элизабет Скотт/

– Вот та–а–ак… А почему ты, кстати, спросила? – уточнил брат, закончив пересказ.

– Да просто… Как–то вспомнилось, что у меня последнего разговора практически не было… – ответила я, слегка соврав, за что тут же начала себя корить. Да, я ненавижу ложь и всячески стараюсь не допускать ее появления в моих устах, но… но Ник не должен знать. Это может оказаться для него опасным. Ведь чем меньше знаешь, тем менее ты полезен. А вот ради сохранности брата я готова на все. Даже поступиться некоторыми принципами…

“С другой стороны, – тут же начала искать оправдание, – я просто умолчала истинную причину. А про последний разговор все же сказала правду.”

– Ладно, не буду тебе мешать, – поспешила я свернуть разговор. – Отдохни хорошенько! Завтра жду дома. Обязательно счастливым!

– Да–да–да, – пробурчал, кажется, немного смущенный Николас. – Завтра буду излучать сплошные солнечные лучи, ага. Так что не забудь надеть солнцезащитные очки перед встречей со мной! Пока, Лиз.

И оборвал звонок, оставив меня сидеть радостной, улыбающейся и счастливой на коленях у мужчины, который крепко прижимал к себе, щекоча носом шею, играясь с прядями волос, согревая ладонями мои ноги… Упс… А вот туда уже руке ползти не стоит!

– Джеймс! – окликнула его я, положив свою ладошку на его кисть, останавливая ее движение. По сравнению с рукой мужчины, моя смотрелась миниатюрно и хрупко, а когда он высвободил свою, спрятав в нее мою… что–то в груди вновь защемило от вида правильной и милой картинки. А в животе, кажется, появились те самые не раз упомянутые представители крылатой фауны…

Тряхнув головой, вернулась к важной для меня теме:

– В отличии от меня, у Ника разговор был более чем полезный. Если вкратце, то подозрения падают на диван! – И быстро пересказала слова брата, делая акцент на суть. К концу монолога мы оба покосились на вышеупомянутый предмет мебели, обратив на него куда больше внимания, чем прежде. Да вообще будто в первый раз видим!

– Разбираем? – задумчиво спросил Харрисон.

– Думаешь, именно там находится нечто важное? – озадаченно уточнила, скользя взглядом вдоль резных подлокотников, узора обивки, невольно тоже вспоминая события, свидетелем которых он стал.

– Проверить стоит.

– Хорошо, – покладисто согласилась, со вздохом вставая с уютного местечка. – Отодвигается туда, – подсказала на всякий случай.

– Да, знаем, видали и такие раритеты…

Дальше я лишь молча наблюдала за слаженными и точными действиями Джеймса, изредка улетая в облака и начиная любоваться мужчиной. Но, к сожалению, внутри дивана ничего не оказалось.

Переглянувшись, мы одновременно изрекли:

– Подушки.

И здесь уже со вспыхнувшим внутри азартом я стала открывать молнию на чехлах, доставать мягкие изделия, проверять их на наличие чего–либо, помимо перины. Чихать пришлось много, что было чрезвычайно обидным в свете того, что ни одного интересного предмета найдено не было!

Устало бухнувшись на ковер, я медленно осматривала царивший бардак, все время возвращаясь к тому самому дивану. Неужели ошиблись? Ничегошеньки в нем нет? Это был обычный разговор, а не подсказка от отца?..

Едва не заскулив от отчаяния, я прикусила губу. Харрисон, стоявший среди всего этого разгрома, нахмурился, а после принялся повторно щупать диван.

“Ничего… Совсем ничего…” – сперва подумала я, но тут мужчина замер, словно наткнувшись на что–то, и спустя секунду внутри старинной мебели открылся крохотный ящичек. Ни за что бы его не нашла! Спрятанный в глубине, покрытый обивкой и в обычное время спрятанный за слоями подушек, он таился там маленьким углублением, наверняка специально заказанными еще моими прапрапрадедушками.

Вот уж точно – семейная ценность!

– Там что–то лежит? – воскликнула я, радостно вскакивая.

– Ага, – ответил Джеймс, а после достал на свет небольшую картонную коробочку, словно из–под духов. Достал и, потреся, протянул мне. – Я, конечно, боюсь, что там может оказаться нечто опасное, но все же верю твоему отцу. Так что открывай, наследница.

С некоторым трепетом приняв предмет, покрутила его, а потом все же открыла, позволив обнаружить небольшой темный флакон и листик бумаги, сложенный в несколько раз. Первым делом потянулась именно к нему…

“Дорогая Лиззи, – гласило письмо. – Если ты это читаешь, а я уверен, что это ты и никто другой, значит, все же нашла мою гордость, над которой я трудился столько лет. Должен признать, что сам не ожидал, что смогу, но все же чудо свершилось. И, к сожалению, если ты это читаешь, значит, проблемы, от которых я пытался вас уберечь, все–таки настигли.”