Твоя на одну ночь

Папа, а это был именно он, оказался абсолютно прав… Папа… Папа, чей почерк был вытянутым и скошенным влево, именно такой, каким был исписан бумажный лист… Кажется, я знала об отце слишком мало…

Отрешенная и шокированная, я вернулась к чтению:

“Но, пожалуй, все же стоит начать с истоков. Много лет тому назад ко мне, в принципе, далекому от биологии человеку, пришла мысль. Я ее носил в себе очень долгое время, выискивая все новые факты, периодическую литературу, важные факторы… И вот, полтора года назад я, наконец закончив свою мысль, обратился в знаменитую исследовательскую лабораторию, заключил контракт и… У меня не было цели зарабатывать на этом денег, нет, я хотел лишь исполнить свою давнишнюю цель. Абсани обвел меня вокруг пальца. Этот продуманный черт давно проводит так своих клиентов, склоняя их на невыгодное для противоположной стороны сотрудничество. Так что уловку в контракте “не увидел” подкупленный юрист, а я был вынужден украсть свой же, по сути, труд.

У тебя в руках сложный углевод ****ин, единственный в своем роде.

Его свойства: повышение выносливости организма, продление теломеров, вследствии чего контролируемое старение, диэлектричен, быстрорастворим в воде, но не в кислотах. Другие свойства в расчет не брались.

Применение: как пищевая добавка (не более 0,5 грамм в квартал), но возможны и иные применения.

В сосуде 17 грамм, но, прежде чем использовать, следует провести еще несколько экспериментов, но уже на приматах.

P. S. Лиззи, Ник, бегите! И начните, если захотите, дальнейшие исследования в Австралии. Документы, деньги и более подробное химическое описание полимера, включая формулы и способы получения в виде химических уравнений, в банковском ящике, оформленном на вашу мать. Доступ двухступенчатый – по вопросу контроля и кодовому знаку (знаменательная дата в нашей семье).

Лиззи, Ник, я люблю вас.

P. P. S. Ящик имеет два дна.

P. P. P. S. Передайте Джорджи, что я ее все равно люблю.”

Наверное, если бы случился конец света, я бы не заметила. Я перестала замечать все. Все вокруг. Мой мир сузился до листка, который мелко подрагивал в руках, четких черных букв, написанных на нем, и смысла, который он в себе нес.

Слезы, которые мешали еще при чтении, все же сбежали по щекам, оставляя мокрые дорожки. А дыхание стало еще более прерывистым, еще более судорожным… Когда теплые чужие руки легли мне на талию, прижимая к себе, я вздрогнула, но расфокусированный взгляд от письма отвести не смогла… Вздрогнула, а после всхлипнула. И еще раз всхлипнула. И еще. А слезы все так же текли, ее останавливаясь и не прекращаясь…

И ничто не помешало мне горевать от того, как все сложилось, от осознания одиночества и брошенности родителями, от мыслей о том, в каких обстоятельствах оказалась. Только руки чуть крепче сжали, напомнив, что они рядом и я все же не одна.

Успокоившись спустя некоторое время и слегка обдумав ситуацию, молча протянула Джеймсу находку, до этого крепко сжатую моими пальцами до боли в костяшках. А потом, развернувшись в кольце его рук так, чтобы посмотреть в кофейного цвета глаза, произнесла:

– Пожалуйста, забери его себе. Пусть лежит у тебя. Мне так будет спокойнее.

Мысли путались, взгляд бегал, и все же я была уверена в этом решении. Так надежнее. Но новости о папе однозначно вывели меня из состояния равновесия, вынудив потерять покой. Видно, заметив это, Харрисон и взял лицо в мои руки, наклонившись к нему, чтобы глядя глаза в глаза сказать:

– Все, что ты захочешь. И не переживай, все будет хорошо.

Твердый и уверенный тон внушал доверие, и я смогла привести в порядок сбитое из–за нервов дыхание. А после, вновь отведя взгляд, сообщить:

– Эден… Надо ему позвонить…

– Тс–с–с… – успокаивающе прошептал Джеймс, прижимая голову к своей груди, заставляя почувствовать ровный и ритмичный стук его сердца. И, надо признать, это и впрямь помогало… – Я все сделаю. Не переживай.

– Джеймс, оставишь меня сейчас одну, хорошо? – тихонько попросила, очень надеясь услышать согласие. – Я бы хотела все обдумать, тихонько попросила. Мне надо было подумать о маме. Хотя, наверное, лучше называть ее Джорджиной. И мне требовалось понять, что делать с проектом отца. А также я обязана была разобраться с теми, кто пытается добраться до созданного папой. Разобраться и покончить.

Дождавшись покладистого: “Да”, поблагодарила, все так же силясь прийти в себя. Силилась аж до того момента, пока этот идеальный мужчина, стоящий рядом, не поцеловал меня.

Это был особенный поцелуй. Чрезвычайно нежный, захлестывающий тебя волной этой эмоции, невероятно сладкий, тягучий, теплый. Такой, каким можно поддержать и успокоить. Такой, каким заставляют забыть свое имя, раствориться в смешении двух дыханий, отключиться от реальности, потеряв себя вместе со всеми проблемами.

Это был необычный, вкусный поцелуй… Такой, каким обычно ставят точки. Это и впрямь был поцелуй перед прощанием. Но я была на 99,9% уверена, что прощание недолгое.

Кто же знал, что иногда судьба коварно решает сыграть, подкинув в жизнь тот самый 0,1%?

***

День вышел просто мерзкий.