Твоя на одну ночь

– Я хочу спать, – сообщаю ему, когда уже все, выпутываюсь из его объятий и, закутавшись в его футболку, иду в душ.

А там, смывая следы нашей страсти, смывая слезы, пытаюсь найти выход из сложившейся ситуации.

В спальне меня ждал Джеймс, сидя на мягкой постели. Судя по еще влажным светлым волосам, уже успел принял ванну. Он какой–то задумчивый, но, едва увидел меня, улыбнулся и, не дождавшись от меня ответной улыбки, настороженно спросил:

– Все хорошо?

Я лишь киваю, не имея желания отвечать, ложусь в кровать.

– Очень на это надеюсь, – просто сказал он, ложась рядом и прижимая меня к своему телу.

Хотела отстраниться, но не смогла – сил не было. Так и заснула в крепких объятиях того, кто мог бы быть моим…

Спалось мне не очень. Я пару раз просыпалась, но быстро засыпала обратно, ощущая ровное дыхание спящего рядом мужчины, биение сердца и жар его объятий. Окончательно проснулась где–то в половину седьмого утра со скверным настроением и железобетонным решением – мне необходимо уехать.

Осторожно высвободилась из рук Джеймса, прилагая усилия, чтобы он не проснулся. Сейчас я могу вспылить и… В общем, ругаться нам ни к чему. Как бы то ни было, он не виноват ни в чем.

Пошла в ванную, умылась, переоделась в свою аккуратно сложенную одежду, при этом в голове крутилась невеселая мысль – я уже полностью обосновалась в его квартире. И, наверное, впервые поняла, что такое насмешка жизни. Кто бы мог подумать, что тот день, полный моего страха и безграничного отчаяния, в “Ночном полете” перерастет в это? И ведь тогда даже предположить не могла тогда о папином наследстве, об очередном предательстве матери, о покушениях, о том, что полюблю Харрисона, что даже забеременею от него.

Когда я покидала квартиру Джеймса, он все еще спал.

Отлично, потому что…

Мне до сих пор плохо.

Возможно, через пару дней мне будет легче, но сейчас мне плохо, хоть я и понимаю, что моя реакция немного глупа. Даже не немного, очень глупа.

У нас отношения изначально были лишь на горизонтальной плоскости. Ему нужен был секс, а мне же помощь с подставой, только Джеймс по умолчанию сделал больше, гораздо больше, чем требовалось. Может, я обманулась, считая, что проявление благородства ничто иное, чем… Влюбленность или же любовь?

На эмоциях сразу отправилась в банк, смотреть банковский ящик. Действительно, как и написал отец, дно у ящика было двойным – то есть расположенный ниже ящик был продолжением этого, только убрать перекладинку.

Все, о чем говорилось в письме, я обнаружила – и дальнейшая информация про папино открытие, новые документы для нас с братом, деньги наличкой, а ещё две карточки и сложенная вчетверо бумажка. Сначала взяла, конечно, бумагу, открыла, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.

“Джорджине не доверяйте.

Оказывается, любовь тоже слепа.

Ладно, теперь к делу: здесь ваши новые документы и деньги. Уезжайте, пожалуйста! А полимер… Сейчас дошло, что к черту его. Столько всего, правда, успело произойти, но главный вопрос, без ответа, увы, созрел только сейчас – а нужно ли это это изобретение? Что оно принесет в жизнь? Понимаю, что возможность жить дольше для малышей, которые безнадежно больны, но в то же самое время… Что же ещё? Предсказать сложно.

Так что, пока ***ин надежно спрячьте где–нибудь. Бумаги можете оставить здесь.

Берегите себя!

P. S. Простите, что втянул вас во все это.”

Папочка…

Быстро вытерла набежавшие слезы тыльной стороной ладони, обратно свернула письмо и засунула в сумочку. Туда же отправились документы, деньги и карточки.

И, когда выходила из красивого здания с белыми колоннами, одно знала точно – работа отца в надежных руках. Забирать и перепрятывать не буду.

Когда я уже почти дошла до дома, мне позвонил Харрисон. Хриплым ото сна голосом сообщил, что сам бы отвез меня, что уезжает, и он бы хотел… Что–то хотел, не помню – его слова были словно заглушены пеленой необоснованной обиды. Я даже не помню, что сама ответила – вроде бы, сказала, что у меня были дела, и скомкано попрощалась. Или же шепнула, что буду ждать?..

А наша с Ником квартира словно бы “пропиталась” Джеймсом. Я вошла в дверь – дорогую, железную и невероятно крепкую, замок которой взломать можно лишь одним способом – снести стены, а потом похимичить изнутри, которую заказывали мы с Джеймсом через несколько дней после похищения. Я выбирала дизайн, а он систему безопасности.