Твоя Противоположность (ЛП)

Моё самолюбие воспрянуло от неожиданной похвалы, и я попыталась вспомнить все те ужасные вещи, которые он сделал со мной за то короткое время, что я его знала.

— Ты делаешь этот соус слишком похожим на цацики, — пожаловалась я.

Он покачал головой, его губы изогнулись в улыбке.

— Имей хоть немного веры.

Затем он схватил хлопья красного перца и бросил весьма щедрое количество в соус.

Он стоял над сковородкой и помешивал, а я наблюдала за ним. Долгое время никто из нас не произносил ни слова. Я не могла угадать ход мыслей в его голове, но пыталась примириться с тем, как хорошо он выглядел на моей кухне.

Он должен был быть слишком большим для маленького интерьера. Но он сгорбил свои широкие плечи, пока работал, склонив своё длинное туловище над едой… оберегающе... задумчиво. Его мускулы перекатывались при каждом малейшем движении, при каждом взмахе венчика или поднятии новой ложки, пробуя на вкус прогресс.

Его эго должно было казаться претенциозным и неуместным в моём скромном пространстве. Но он двигался с естественной непринуждённостью, которая одновременно притягивала и пугала. Он догадывался, где что находится, но в большинстве случаев оказывался прав. Он овладел моими ножами так, словно всю жизнь ими пользовался. И он работал с соусом, как будто это был его оригинальный рецепт.

Он был слишком хорош для моей кухни, и всё же он вёл себя совсем иначе. Что бы мы ни говорили друг другу до сих пор, он был очень мил.

Даже дружелюбен.

И это приводило меня в замешательство.

Паника скрутила мои внутренности, предупреждая, что это опасно. Он был опасен.

— Чего ты хочешь, Киллиан?

Он повернулся, держа в одной руке ложку, а другую руку подставил под ложку, чтобы капли не упали на пол или рабочие поверхности.

— Чтобы ты попробовала вот это.

Он почти засунул ложку мне в рот. Я закрыла рот, потому что у меня не было другого выбора.

Было слишком горячо, но мне всё равно пришлось подавить стон. Он взял мой хороший соус и сделал из него шедевр. Он превратил мой скромный рецепт из обычного в жизненно-важный, из мёртвого в живой, из анонимного в пятизвёздочный. Я отступила назад, не выпуская ложку из рук. Он взглядом следил за мной, ожидая, выжидая.

— Это слишком похоже на цацики, — сказала я ему.

— В том-то и дело, — объяснил он. — Используй только соус. Оставь цацики для жареной картошки. Ты разделишь вкусовые профили и сделаешь его интереснее.

Я так сильно стиснула зубы, что у меня свело челюсть. Он был настырным, назойливым засранцем. И был совершенно прав. Чёрт бы его побрал! Я протиснулась между ним и плитой, хватая хлопья красного перца, просто чтобы подчеркнуть, что это всё ещё моя кухня.

— Ты добавил слишком мало.

Он выглянул поверх моего плеча, на мгновение прижавшись грудью к моей спине. Его низкий голос загрохотал у меня в ухе.

— Осторожнее, шеф.

Я вздрогнула. Я ничего не могла с собой поделать. Он заставил безжалостный летний день показаться холодным по сравнению с теплом его тела. Его дыхание танцевало на мочке моего уха, и, несмотря на пикантный соус, наполняющий кухню средиземноморскими ароматами и ощутимым поражением, все, что я могла чувствовать — это его запах.

Венчик в моей руке дрогнул раз, другой. Я отклонилась назад, прильнув к нему, не в силах сопротивляться желанию узнать, каково это прижиматься к его твёрдой груди, как он заставит меня почувствовать себя рядом с ним.

Я должна была знать.

Он наклонился ближе, и мои плечи прижались к нему, его рука легонько легла на моё бедро. Меня пронзила волна неуверенности. Я должна отстраниться. Мне не следовало подходить так близко с самого начала.

Я начала отступать в сторону, но пальцы Киллиана впились в моё бедро, удерживая меня на месте, забирая у меня возможность выбора. Всего несколько секунд назад его прикосновение было лёгким, но сейчас оно было сильным, знакомым, властным. Он привык добиваться своего, и я вдруг перестала придумывать причины, почему я не должна позволять ему этого.

— Прости, Вера, я опоздал! — голос моего отца прогремел внутри фургона, и мы с Киллианом отскочили друг от друга, как будто нас застукали за готовкой совершенно голыми.

Папа неторопливо вошёл внутрь, поймав Киллиана и меня, избегающих смотреть друг другу в глаза и шаркающих по разным сторонам маленького пространства.

— Ой, прости, — пробормотал папа. — Я и не знал, что у тебя гости.

— Нет, — я поспешила объясниться, зная, что мои глаза были дикими от чувства вины.

Реальность того, как легко было позволить себе прикоснуться к Киллиану, обрушилась на меня, неся бремя моих забытых мечтаний и неудачных отношений.

— Я имею в виду, что он не гость. И не друг. И не кто-то ещё.

У папы и Киллиана были схожие выражения лиц, отображающие полное замешательство. Перевод: я вела себя как сумасшедшая.

— Я хочу сказать, что он помог мне, а теперь уходит. Киллиан управляет кухней на другой стороне улицы. Он просто высказал мне своё мнение о моём соусе.

Киллиан протянул руку для рукопожатия моему отцу.

— Киллиан Куинн. Как и сказала Вера, я управляю "Лилу".