Твоя реальность — тебе решать

Клинкина кивнула, а потом, не сказав ни слова, развернулась и ушла. Она нашла классную у дверей учительской. Та стояла спиной к ней, говорила по телефону, и Карина замерла, услышав разговор:

— И что сказали? Сосуды в порядке? А с виском? Там была дырка, Тим! Вот почему я беспокоюсь, ясно? Отец где? Уехал, а ты? Поешь и отдохни. Нет, я не перестану беспокоиться до последнего вздоха, понял? Я не ругаюсь и не кричу. Ладно. Отдыхай, — Елена Николаевна нажала отбой, оглянулась и даже вздрогнула. — Карина, ты чего?

— Елена Николаевна, у меня жутко болит голова, — сказала она, держась за голову.

— Была в медпункте?

— Была, но что она скажет?

— Медсестра давление померит.

— У меня в висках ломит, даже мутит.

— Карина, ты же знаешь правила. Я не могу отпустить тебя домой без твоего попечителя.

Девушка тут же скуксилась, скривила губы.

— Как будто вы не знаете моих попечителей, — пробормотала она.

Елена Николаевна вздохнула.

— Знаю, а еще знаю, — учитель приблизилась к девушке и почти на ухо шепнула, — что ты можешь напиться!

— А я не буду! Хотите, честное слово дам!

— Карина.

— Ну очень болит! Просто капец как!

— Капец…

— Ну… сильно. Очень сильно! Я не вру!

— Кто ж спорит…, — пробормотала педагог и посмотрела на девушку. Та тут же состроила страдальческое лицо. — Ладно, пошли. Выпущу тебя. Домой придешь, позвони, поняла? А еще лучше фото отправь…

— Елена Николаевна!

— А я тебя попозже навещу…

— Слушайте, ну я же не ребенок!

— Ребенок, еще какой ребенок! Взрослый ребенок, который, как оказалось, может чудить!

— Ну, Елена Николаевна.

— Смотри-ка, рюкзачок прихватила, предусмотрительная какая!

— Всё! Я пошла на физру! Сдохну на втором круге, вас в тюрьму посадят!

Елена Николаевна усмехнулась, а Карина продолжала:

— Посмотрят потом камеры, увидят, что я тут с вами говорю, пытаюсь рассказать о своей проблеме…

— У тебя ж просто голова болит!

— А это не проблема?

— О, Господи!

— Последние часы Клинкиной Карины Андреевны прошли в бесцельном разговоре…

— Пошли уже! Мертвого достанешь! Только позвони.

— Конечно, позвоню.

Карина почти бежала. Она не понимала, зачем это делает. Она не знала, как ее там встретят. Но по-другому поступить не могла.

Подлетев к подъезду, быстро набрала код домофона. Дверь, открываясь, тренькнула. Девушка дернула ее на себя и побежала к лестнице. Да, здесь был лифт, но Карина о нем забыла. Влетев на лестничную площадку четвертого этажа, закрутила головой, растерявшись: номера квартиры она не знала. Призвав воспоминания о минувшей субботе, Карина закрыла глаза.

— Так, вышла… лестница… лестница справа! — и сказав это, она вдавила кнопку звонка нужной квартиры.

Послышались тяжелые шаги. Карина вдруг запаниковала. Зачем она сюда пришла? Что скажет ему? Она едва не развернулась для бегства, но замки щелкнули и дверь открылась, и девушка замерла.

— Привет, — только и смогла она произнести.

Глава 55. Неожиданности — это то, из-за чего существует жизнь.

Глава 55. Неожиданности — это то, из-за чего существует жизнь.[1]

Жизнь — на то она и жизнь

чтобы всё с ног на голову поставить.

Купидон. Мария Фариса, «Сказки для беспокойных»

Тимка стоял, уставившись на одноклассницу. Та тяжело дышала и с какой-то мукой глядела на парня. А в глазах… Да нет, показалось.

— Клинкина? Ты чего? — только и вымолвил Тим.

Девушка в тот же миг пожалела о своем поступке.

«Дура! И какого я сюда…»— мелькнуло в голове, но на лице это не отразилось.

— У меня голова болит, — ответила она.

Уваров хмыкнул, вышел из квартиры и оглядел свою дверь.

— Не, нету, — сказал он как бы между прочим, — а я уже решил, что на двери крест, типа аптека.

— Дурак, — пробормотала Карина, отодвинула его рукой и прошла в квартиру.

— Эй, Клинкина! Вообще уже? — возмутился парень и двинулся за ней.

А она прошла на кухню, достала из сушилки стакан, налила воды и припала к нему с жадностью. Тимка встал в дверях, сложив на груди руки. Присутствие Карины его… напрягало. А та допила, ополоснула стакан и вернула на место, а потом опять оглянулась на Тима.

Выглядел он ужасно. Левый опухший глаз из-за гигантской царапины казался разрезанным напополам. Снизу уже налился синяк, и от этого красный глаз выглядывал через щелочку. У виска поверх волос была нашлепка марлевая. По шее с левой стороны вниз сбегала еще одна вспухшая полоса, такие же были на руках.

— Ну да… форма же с короткими рукавами, — пробормотала Карина еле слышно.

Но Тим услышал, и его окатило жаром.

«Она узнала и… и…», — а додумывать было… неловко.

— Клинкина, — начал было он, но она перебила:

— Не помрешь ты своей смертью, Уваров. Хренов гусар!

Тимке стало смешно.

— А почему гусар?

— То есть эпитет «хренов» тебя не смущает?

— Ну, зная тебя, это… мм… еще ласковое…

— Вот смотрю на тебя и офигеваю! Вот вроде не дебил, а влипаешь как… как… — но договаривать Карина не стала, только по сторонам огляделась, словно искала что-то.

— Что ищешь? — усмехнулся Уваров.