Твоя реальность — тебе решать

Ну, как на груди… Когда Тимка наткнулся на это впервые полгода назад на каком-то сайте, даже подумал, что это придумали какие-то придурки-извращенцы, но вторая мысль заставила посмотреть на этот товар под другим углом. Это была обычная футболка телесного цвета, но рисунок… Ну а что с рисунком? Между прочим, очень даже прилично, всё закрыто красивым кружевным бельем, но со стороны казалось, стройное женское тело в нижнем белье. Для достоверности к футболке прилагались накладки под ту самую нарисованную грудь, и у Тимки созрел коварный и дико неприличный план. Конечно, сейчас, когда у Ника наконец-то появилась девчонка, это уже не так смешно, но всё же…

Рука Ника вдруг ожила. Пальцы сжали ту самую накладку, Тимка, скосив глаза вниз, следил за действиями Егорова не дыша. Пальцы ощупали накладку, скользнули на вторую, замерли… Тимка тоже замер. И тут Ник открыл глаз. Первое, что он увидел, было кружевное белье на женской груди, а пятерня как раз сжимала левое полушарие. И парень распахнул оба глаза, боясь пошевелиться, потом заморгал, надеясь, что мираж развеется. Но мираж не развеялся, в кровати Егоров точно был не один. Он чувствовал тепло от лежащего рядом тела, под ухом слышал стук сердца. Коленом ощущал бедро (довольно крепкое). Светлые локоны, раскиданные по подушке, щекотали нос и закрывали лицо незнакомки. Парень медленно убрал взмокшую ладонь с женской груди, как вдруг услышал нежное:

— Доброе утро, пупсик!

И дама повернулась к нему, взяла за руку и вновь возложила ладонь парня на кружевное белье. Ник дернулся с такой силой назад, что впечатался лопатками в стену, не сводя глаз с незнакомки и натягивая одеяло до подбородка. А та вдруг отвела локоны от лица. Спросонья Нику даже померещился лучший друг, но красотка (и чего ж она такая огромная) вдруг отправила воздушный поцелуй и прощебетала подстроенным фальцетом:

— С днем рождения, малыш!

В следующее мгновение красотка, едва всплеснув руками, слетела с кровати на пол, откуда раздалась брань, а Ник сидел на кровати и таращился во все глаза на странное видение. Девица поднялась, держась за плечо, дернула себя за волосы, которые вдруг крутанулись на ее голове. А Ник глядел ошарашенно и чувствовал, как волосы на затылке шевелятся. Эта девица была гигантской! И здоровенной к тому же! Спина как аэродром огромная! Ник всё перебирал в уме варианты, как она могла оказаться в его постели, и… но об «и» думать было просто страшно! И неизвестно, сколько бы Ник еще таращился на девицу, как дверь вдруг распахнулась и на пороге появилась мама. Твою ж дивизию, мезансцена, блин!

Алиса Алексеевна хотела что-то сказать, но забыла, уставившись на гостью. А та вдруг поклонилась, потом откинула кудри назад и сказала весело:

— Круто, да?

И мать Ника захохотала в голос. Ник смотрел на девицу, потом на мать и ничего не понимал. А Алиса Алексеевна вошла в комнату, обняла гостью.

— Господи! И где ты это взял? — спросила мать Ника.

— Алиэкспресс — наше всё.

А женщина развернула гостью к Нику, поглядела на грудь в кружевном белье.

— А выглядит-то натурально, — сказала она.

— Там еще и накладки, прям как настоящие, — не унималась гостья, и до Ника постепенно стало доходить, что говорит эта девица мужским и довольно знакомым голосом. У него даже дыхание перехватило, когда мать сама потрогала грудь, хмыкнула, потом посмотрела на девицу:

— И чего только не придумают. Никита, ты чего?

Девица оглянулась на Ника, обняла его мать, откинула назад волосы и опять пропищала:

— Он в шоке.

Алиса Алексеевна прыснула в ответ.

— Сын, ты чего? Лучшего друга не признал?

Егоров смотрел на этих двоих, смотрел, а потом как подорвался на кровати! Тимка вылетел из комнаты, Ник за ним. Уваров залетел в ванную, захлопнул дверь и быстро щелкнул замком, в тот самый момент, когда с другой стороны ее сильно дернули.

— Мам, звони в скорую! Я его сейчас прибью! — пыхтел Ник, пытаясь открыть дверь.

Тимка ржал по другую сторону, хотя плечо и болело. Он слышал, как хохотала мать Ника, как она ему что-то говорила, а тот клялся, что прибьет лучшего друга.

— Никита! Ну он же пошутил!

— Ни хрена так шуточка! Я чуть… блин, чуть коньки не отбросил!

— Да ладно! Сам-то тоже хорош! Вспомни свой прошлогодний прикол!

— Ой, там всё было невинно! Подумаешь, в морду торт прилетел…

— А тут-то что?

— Мам, мам… Блин, я не могу тебе такое сказать…

— С чего вдруг?

— Мам!

— Что мам? Я тебе между прочим подгузники меняла и видела всё!

— Когда это было?! А сейчас… ой, всё, короче! Тим! Выходи!

— Не, мне и тут хорошо, — раздалось с другой стороны.

— По-хорошему прошу!

— Между прочим, после того как мне торт в физию прилетел, я отмывался почти час, а крем из волос выдирал еще месяц.

— Если у меня… если у меня… если из-за твоей белогривой башки стану евнухом, я тебя убью, понял!

— Оу, оу! Притормози! Даже слушать не хочу!

— Никита!

— Мам!

И тут за стеной произошло какое-то шевеление, и Тимка услышал голос Алисы Алексеевны:

— С семнадцатилетием, сынок!