Твоя реальность — тебе решать

— Так откуда красота? Кстати, рентген нужно будет сделать… от греха. Но маме ни слова, — сказал он и воззрился на сына.

Тот колебался. Перед ним был не чужой человек. Глава их семьи. Человек, когда-то научивший его кататься на велосипеде, рыбачить, разводить костер. Да они даже курили вместе! Мама, правда, чуть на развод ни подала после этого.

— Плата, — выдохнул ребенок.

Мужчина напрягся. Тимка почувствовал это. Темные глаза посерьёзнели, а большие ладони сплелись на коленях в замок.

— Сколько? — спросил он глухо, и Уваров усмехнулся:

— Нет, я никому не торчу!

Батя молчал, и парню пришлось пояснить.

— Я никому не должен. Выдохни.

Дядя Леша реально выдохнул, фыркнул:

— Торчу? Вот бы мать услышала! Торчу — это «сижу на игле»!

Тимка точно так же фыркнул:

— Торчать — это быть должным кому-то! Батя, а твой архаизм из какого века?

— Из двадцатого. А твой… что-то там новое… не помню…

— Неологизм, — просветил Тимка, — из двадцать первого.

— Ты мне зубы-то не заговаривай. Откуда синяк?

— На баскетбольной площадке через бедро бросили.

— А я говорил, что твой язык тебя до добра не доведет!

— Да не было там… языка. Не дошло… до языка… Просто поцеловал!

У дяди Леши глаза стали, как блюдца. Он даже дар речи потерял, и смотрел на пасынка так, будто тот прямо сейчас сознался в том, что подрабатывает на продаже органов или… Тимка вскинулся, замахал руками.

— Стоп! Это не то, о чем ты подумал! Нет, нет, и еще пятьсот тысяч раз нет! Я натурал!

— А…

— Я ее поцеловал, а она меня через бедро бросила!

— Кто?

— Да Лера! Кто ж еще-то?

Дядя Леша даже поднялся, полез за сигаретами.

— Нет, блин. Взрослые дети — это что-то. Правда, правда, говорят: маленькие детки — маленькие бедки. То торчу, то целую… Господи! — и мужчина с жадностью закурил.

Выпустил дым, задрав голову, потом вновь глянул на Тимку, сидевшего с постной миной, и бросил тому пачку и зажигалку. Парень поймал, а потом вскинул удивленные глаза.

— Невинным не прикидывайся. Думаю, тебе сейчас это… не помешает, — сказал он.

Тимка повертел в руках зажигалку и достал сигарету. Затянулся, а потом глянул на батю и улыбнулся, покручивая пачку сигарет в руке:

— Я понял, почему ты сказал мне надеть твою толстовку.

Батя хмыкнул:

— Ни к чему лишний раз расстраивать маму.

— А пиво будет?

— Посмотрим по обстоятельствам. Ну, а теперь давай. Вещай, отрок.

— Отрок — от слова «речи не ведущий», — усмехнулся ребенок.

— Умный, блин.

Тимка вздохнул, а потом выложил всё как на духу. Человек, знавший его на протяжении десяти лет, молчал, время от времени щелкал зажигалкой, хмыкал, но не перебивал.

— А теперь… теперь я не знаю, как доказать, что мне нужна только она, — выдохнул Тим, закончив свой рассказ.

— Да, брат, развел ты гарем.

— Батя…

— А что батя? Хотя… Твой отец был однолюбом. В принципе, как и мама. Что смотришь? Знаешь, как я ее завоевывал? В общем… Э-эх! ну да Бог с ним. И не то, чтобы тайна, но даже Лена об этом не знает. Мы с ней в мае познакомились, а в июле я должен был жениться. На другой. Не веришь? Тогда три месяца давали на раздумья. Но не судьба. Знаешь, я до сих пор помню, как Лена вошла, как села ко мне, во что была одета… Носила тогда линзы, и волосы были ниже плеч. Ей нужны были деньги на ремонт ванной и новый кухонный гарнитур. Она не заигрывала, не была как-то откровенно одета, нет, просто… Просто я понял, что женюсь только на ней. Знаешь, процедура по займу довольно простая, но я превратил ее в хождение по мукам. А пока твоя мама неделю собирала справки, добился того, что ей дали кредит по самой возможно низкой процентной ставке. Тогда я впервые увидел награду твоего отца, и Лена прошла как вдова героя. А потом я напросился в школу, чтобы «проконсультировать массы» о карточках зарплатных. Тогда об этом только говорили. Лена потом напоила меня чаем, а я, как настоящий шпион, вызнал, куда и когда она планирует ехать за материалом для ремонта. И подкараулил ее там. Ну, чего лыбишься? Ты знаешь… потом до меня дошло: я никому и никогда не старался понравится. Физиономией Бог не обидел, да и спорт в свое время сделал, что должен был. Я и невесту ту не завоевывал. Просто… по-моему, у друзей каких-то, познакомились, а потом сошлись. Решили пожениться. Да и возраст всё-таки. Почти тридцатник. А всё равно по плану не получилось. Знаешь, чтобы завоевать твою маму, я сделал то, что сам от себя не ожидал.

— Что?

— Научил тебя кататься на велосипеде. На даче. Помнишь?

Тимка смотрел на отчима, сидящего в пол-оборота на лавочке. Тот даже не глянул на взрослого ребенка. Сидел, закинув ногу на ногу, водрузив лодыжку левой ноги на колено правой, а пальцы постукивали по лодыжке, и казалось, что мужчина сейчас далеко-далеко. Он тяжело вздохнул.