Твоя жена Пенелопа

– Ой, я же совсем забыла! Вы слышали новость? У Ковальчуков на той неделе свадьба – дочку замуж выдают!

– Да неужели? – подняла бровь Лариса Борисовна. – Надо же… Добились-таки своего. Я помню, какой скандал Ковальчуки бедной девочке закатили, когда она хотела из дому уйти. Ну, чтобы жить со своим парнем…

– А я считаю, правильно закатили! – тряхнула блондинистой головой Инна. – Я бы вообще запретила эти легкомысленные гражданские проживания, будь моя воля! Если любишь своего ребенка, не приветствуй этого легкомыслия! Тем более если у тебя дочь! Ну, если сын, тогда другое дело, конечно…

– А по-моему, ты отстала от жизни, Инночка… – бросила Лариса Борисовна.

– Ничуть! Я вот, например, своим детям этого не позволю… Только через мой труп. Тем более моей Ирке, когда подрастет, не позволю! И не в отсталости тут дело, понимаешь, Лар? Просто в девочках надо с младенчества женское достоинство воспитывать! Чтоб, так сказать, с молоком матери… Чтоб никакого побочного использования, только законный уважаемый статус жены!

– Бедная, бедная Ирка… – нагнувшись к уху Нины, горячо шепнул Никита. – Ей ни то ни другое не грозит, она ж страшная, как вавилонский плен…

Нина кивнула головой, вяло улыбнулась. А на душе от неловкости кошки скребли. Нет, понятно, что ее никто этим разговором обидеть не хотел… А если точнее, ее вообще здесь всерьез не воспринимали. Но оттого еще обиднее было…

Ничего, съела и это. А что оставалось? Возмутиться? Смешно… А под конец, когда чай пили, еще и дорогая кузина Таточка в огонь маслица подлила:

– Ник, у меня день рождения в субботу, ты будешь, надеюсь?

Но, к счастью, кузина опомнилась вовремя, стрельнула глазами в ее сторону:

– Ой… То есть вы с Ниной, конечно же… Будете?

– Будем, Татка. Спасибо.

– Тогда подруливайте к двум на дачу. Я, кстати, половину нашего факультета туда пригласила, весело будет, оторвемся! У нас все девчонки классные, между прочим!

– Таточка, только не как в прошлый раз… – простонал со своего места Константин Борисович, умильно глядя на дочь.

– Не знаю, пап, ничего не могу гарантировать! Но дачу точно не сожжем, не бойся…

И опять – общий смех.

Вот что, что смешного эта разбалованная девчонка сейчас сказала? Что дачу не подожжет? Или это правда – смешно? И надо тоже вовсю смеяться, а не сидеть букой-занудой? – проворчала про себя Нина. Господи!.. Не день рождения, а испытание для человека, лишнего на этом празднике жизни. Скорей бы домой.

После десяти гости начали разъезжаться потихоньку. Выходили в мартовскую темень хмельные, расслабленные, долго прощались на крыльце с хозяевами. Лариса Борисовна выглядела уставшей, с трудом держала лицо в улыбке. Внимательно глянув на сына, произнесла озабоченно:

– Ты какой-то бледненький, Ник… Может, ночевать останетесь?

– Ну, мам, ты даешь… А зачем я тогда за весь вечер малюсенького глотка шампанского не сделал? Я ж за рулем…

– Значит, тебе трезвого вечера жалко? У тебя что, в этом смысле появились проблемы?

– Ой, ну о чем ты, мам. Какие проблемы? Ладно, мы поехали. Пока.

– До свидания, Лариса Борисовна… – тихо проговорила Нина из-за плеча Никиты.

– Да, Ниночка, до свидания… – бросила Лариса Борисовна так, между прочим, и улыбнулась дежурно, по-прежнему с пристрастием разглядывая сына. – Осторожнее за рулем, Ник… Дорога скользкая.

Нине вдруг подумалось – а если бы они с Никитой были женаты? Она так же бросила бы свое «до свидания» – между прочим? Наверняка ведь нет…

Ехали молча, под песенки «Русского радио». Разные были песенки, шустро сменяли одна другую. Никита то покачивал головой в такт, то морщился недовольно. Нина, кстати, давно заметила, что их музыкальные пристрастия часто не совпадали. Нет, по большому счету совпадали, конечно, тут дело в другом… В ее всеядности, наверное. Она любую музыку принимала, а Никита – нет… Когда звучало что-то совсем популярно-простенькое, Никита морщился недовольно, а она ничего, подпевала даже. А отчего не подпеть? Весь народ в большинстве своем подпевает тому, что из каждого утюга слышится, звучит непритязательно популярной мелодией и такими же непритязательными стишатами! А она и есть – народ. По крайней мере, ей понятно, о чем поют… Вот и сейчас – ворвалось в салон бодренькое, счастливо-веселое: «…Я хочу от тебя сына! И я хочу от тебя дочку! И точка! И точка!»

Ну? Чем не песенка? Да, простая. Да, слова глупые. Но ведь от души! Хочет женщина замуж, хочет родить от любимого мужчины сына и дочку… Можно сказать, чаяния миллионов женщин пропела! Эти же чаяния по меньшей мере уважать надо! А Никита опять морщится. Еще и руку протянул, звук убавил до крайности! И прошептал себе под нос:

– Извини, не могу слушать эту пошлость…

Нину вдруг страшно разозлил этот жест. И комментарий разозлил. Захотелось сказать ему что-нибудь… Что-нибудь… Обидное!

– Никит… А почему Лариса Борисовна меня молчаливой Пенелопой называет?

– Откуда я знаю? У нее бы и спросила…

– Потому что я все время молчу, да?

– Не знаю, Нин.

– А еще она сказала, что я тебя терплю… Что она имела в виду, Никит?

– Она пошутила, Нин. Чего тебе от меня терпеть-то? Живем и живем…