Твоя звезда

– Да не про деньги я хотел сказать… – Степа махнул рукой и повернулся, пошел прочь.

Пройдя несколько шагов, Степа увидел, что отец, несколько раз глубоко затянувшись и затоптав сигарету, спустился в клуб. Степа помедлил и вернулся.

– Подожди! – крикнул он отцу в спину.

– Чего ты еще хотел? – устало спросил отец. Кажется, у него не сильно поднялось настроение после разговора со Степой, даже наоборот.

– Просто… – Все слова куда-то улетучились.

Степа хотел сказать, что отец с матерью прожили целую жизнь, что он помнит, какие у них были отношения, и для него эти отношения всегда были идеалом семьи, что мысль о родителях грела и не давала ему опускаться… Еще он хотел сказать, что так нельзя поступать, что мать совсем одна, что она не заслужила этого. И что она любит отца и будет любить всегда. Но ничего этого сформулировать Степа не смог.

Он стоял и смотрел на отца. Постаревшего, но молодцеватого, довольно подтянутого, наверное, правда, красивого, раз мать так говорит. Где она, в чем эта красота? В небольших голубых глазах, поблекших, усталых, но иногда еще быстро вспыхивающих веселым огнем? В чем? Надо же, молодая женщина у него… Значит, чем-то он им нравится. Совершенно непонятно чем.

– Что ты смотришь? Я сказал – иди. Приехал, так помоги ей. Не надо меня осуждать. Ты неделями нам не звонил. Последний раз – когда? Ты даже не знал, что у нас теперь вот так всё… Ты занимался собой, правильно? Не надо никого осуждать. Живи свою жизнь.

То, что говорил отец, было как-то несправедливо. Правильно и… неправильно одновременно, и Степа никак не мог найти верных слов, чтобы ему ответить.

Из-за плеча отца выглянула девушка в обтягивающей спортивной форме, с распущенными светлыми волосами, сильно открытой грудью, с пластиковым стаканом в руке.

– Ко мне приехать должны были, как, Саныч, не видел?

– Пока не приехали, – нейтрально ответил отец.

Степе показалось, что отец чуть дольше, чем надо было, засмотрелся на вырез на ее ярко-розовой борцовке, открывающей и плечи, и грудь. В вырезе лежал толстый крестик с крупным гранатом.

– М-м-м… здрас-сьте… – Девушка отпила из высокого стакана, почмокала пухлыми губами. – Вы к нам?

Степа неопределенно качнул головой.

– А… – Девушка вгляделась повнимательнее в Степу. – Нет… Ой… – Она коротко засмеялась. – Вы Васильков, что ли? Точно… Степан Васильков… Вы же из нашего города… Стоять! – Она шутливо погрозила ему пальцем. – Один момент, я айфон возьму! – Она быстро сбегала куда-то и вернулась, ничего не спрашивая, встала рядом со Степой и стала фотографироваться. – Класс. Саныч, скажи мне, когда черный джип приедет. Знаешь, да, кто должен приехать? Тренировка сегодня у него. Сразу ко мне, договорились?

Отец кивнул:

– Да, Виолетта Сергеевна.

Степа не мог понять, почему молодая девушка называет отца «Саныч», а он ее по имени-отчеству.

Когда та ушла, отец перевел глаза на Степу:

– Тренер и подруга хозяина. Шел бы ты отсюда, Степа. Мне странно, как ты такой вот уживаешься в Москве.

– Не ужился, – коротко ответил Степа и ушел.

Не стал протягивать руку отцу, не стал обниматься с ним, хоть ему и показалось, что отец как раз намеревался дружески похлопать его и приобнять, как он всегда делал.

Зачем ему теперь обниматься с отцом? Даже если мать его простила и, как оба говорят, «дружит» с ним. Странная дружба. Отец живет с какой-то молодой Мариной, а дружит с матерью. И у матери хватает сил на такую дружбу.

От непривычных размышлений у Степы заболела голова. Что дальше делать – вообще со всем – теперь непонятно. Он думал, что приедет к родителям, хотя бы здесь будет какая-то стабильность и надежность, как было всегда.

Степа для себя решил – пока отец не вернется домой, он с ним вообще общаться не будет. Будет считать, что тот умер. Ему так проще.

– Поговорил? – спросила мать, внимательно глядя на Степу.

Степа кивнул.

– Зря ты так, Степка… – Мать погладила его. – Поссорились, да? Он мне уже позвонил.

– Позвонил? – Степа удивленно смотрел на мать.

– Конечно. Ты просто не понимаешь… Я не могу его зачеркнуть. Мне так еще больнее.

– А я могу, – упрямо ответил Степа.

Мать беспомощно улыбнулась.

– А и зачеркивай, Степка. Ведь должен кто-то ему отомстить… – Мать села на стул, стоявший в прихожей, и совершенно неожиданно для Степы начала плакать. – Ты прости меня. Я давно не плачу. Я для себя что-то решила… Не знаю, правильное ли это решение. Но иначе я бы вообще… Мы же с ним никогда не разлучались. Столько лет изо дня в день вместе. Я никак не могла привыкнуть к одиночеству и тишине в доме… К тому, что всё время теперь одна. Невыносимо пусто было… Я даже пыталась готовить по привычке поначалу, как обычно. Но ничего не лезло… Готовила и собаке во двор относила. Всё. Прости. Что-то я… – Мать решительно вытерла слезы, крепко обняла Степу, прижалась к нему.