Твоя звезда

– Степка, ты слышишь меня? Ты пакет не взял, который я приготовила… Ты не заблудился?

– Вот скоро и узнаем.

– Может, зря я тебя отправила… – растерянно проговорила мать. – Все ездят… Вроде находят… Или врут…

– Так куда я еду? В монастырь, что ли, какой? Зачем? Я в церковь не хочу.

– Нет. Это не церковь. Я же сказала – дед Семен.

– А кто это? Наш родственник?

– Посмотришь. Ты уже там где-то рядом, наверное…

Степа вздохнул. А люди еще удивляются, что он такой не приспособленный к жизни. Каким воспитали, такой и есть. Ему ведь и раньше казалось, что оба его родителя такие – романтики, совершенно непрактичные. Живут нормально, не голодают, но ничего не собирают, не покупают, не строят. Работают и дружно живут. А вот теперь как-то всё в ином свете выглядит. Работы нет у обоих (разве это работа? стыдоба одна), и дружба закончилась. Что бы там мать ни говорила. Как она может дружить с отцом? Неправда это.

Хорошо, что дорога по-прежнему была одна. Если уж куда-то выведет, то выведет. Вот так бы и в жизни…

А дорога как раз и остановилась. Степа затормозил и вышел из машины. Всё, дальше пути нет. Степа поежился. Стыло сегодня… Да и мысли пошли в неожиданную сторону. Странно всё как это. Как будто он смотрит со стороны фильм про самого себя. Вот сказали ему – езжай туда сами не знаем куда. Он и поехал. Ехал-ехал, дорога то хорошая была, то не очень, а то и просто колдобины. А потом и вовсе закончилась. И он не знает, ни где он, ни куда приехал, ни зачем… Ладно.

Степа повыше застегнул ворот куртки, хорошей, неоправданно дорогой, которую он зачем-то купил на волне всей той славы и суеты. Сейчас бы ему эти деньги пригодились… Но кто ж знал, что его слава окажется такой одноразовой? Степа вообще не знал, что так бывает. Сегодня ты нужен всем, а завтра – в полном смысле никому. Вот даже мать послала его в темный лес, как в детской сказке про Мальчика-с-пальчика, которая когда-то в детстве потрясла его до глубины души. И Степа всё присматривался некоторое время к родителям – не может ли и с ними такое случиться, что они, не в силах его прокормить, пошлют Степу в темный лес, на съедение волкам и людоедам. Потом, чуть позже, он рассказал матери о своих страхах, потому что вообще почти обо всем ей рассказывал. Она очень удивилась, перелистала книжку, сказала: «А я и забыла, о чем эта сказка… Да, это, знаешь, иносказательно… Так бывает… Уходит ребенок в свою жизнь – к людоедам и волкам в человеческом облике… Ведь и ты, Степа, когда-нибудь уйдешь…» Почему именно сейчас он это вспомнил? Потому что приехал сюда? Или потому что приехал, выходит, за помощью к матери из той своей жизни, а матери самой нужна помощь…

Степа, оглянувшись на машину, с некоторой осторожностью вошел в лес. Листья уже на многих деревьях облетели. Но здесь были дубы, на которых листья держатся до снега, и много хвойных, поэтому лес был непроглядный. Под ногами было довольно сухо, но Степа всё равно порадовался, что надел вчера в Москве второпях свои внесезонные ботинки, в которых он проходил всю прошлую зиму.

Совершено непонятно было куда идти, но Степа интуитивно шел в сторону какой-то красной тряпки или метки, которую точно видел над лесом.

В лесу было совершенно тихо, не кричали птицы, только где-то вдалеке изредка стучал дятел. Степа стал считать: шесть, потом еще восемь, потом четыре… Потом сам спохватился: а что он считает-то? Это же не кукушка! Просто мысли почему-то всё время в эту сторону бегут. Как хорошо зверям, которые не знают, что их жизнь конечна. Или это мы так думаем, что они не знают. Возможно, они чувствуют совершенно то же, что и мы. Поэтому иногда на него так грустно смотрит старая собака, которая живет в Москве в соседнем дворе, рядом с ветхой пятиэтажкой, крыша которой видна из Степиного окна. Он всё думал, глядя на псину, такую домашнюю, мирную, как случилось, что она оказалась на улице под старость лет.

– Стоять! – громкий оклик заставил его вздрогнуть.

Степа остановился. Он не видел человека, который кричал, а человек его явно видел. Степа попытался двинуться дальше, но из-за толстого дерева вышел человек с ружьем и направил его на Степу.

– Стоять, говорю!

Перед Степой был высокий, худой, крепкий старик, еще не древний, вполне бодрый. Очень коротко стриженные седые волосы, защитная куртка со множеством карманов, кирзовые сапоги… Лесник? Сюда, вот к этому старику и посылала его мать? Задала ему загадку, как в детстве, когда хотела его отвлечь… Конечно, она же всегда так делала… Степа невольно улыбнулся.

– Эй, ты чего? – Старик, видя Степину улыбку, нахмурился. – Кто такой? Камера где?

– Какая камера? – удивился Степа.

– Приехал зачем? Хватит, надоели со своими расспросами! Всё равно не так пишут. Мозгов нет писать.

– Я вообще не знаю, кто вы, – честно сказал Степа. И, подумав, добавил, хотя сам понимал, что звучит это глуповато: – Меня мама сюда послала.

Старик хмыкнул:

– Мама? Зачем?

Степа пожал плечами.

– Не знаю.

Старик покачал головой, внимательно глядя на Степу.

– И что, снимать не собираешься ничего?

– Нет. Я не журналист.

– А кто ты?