Творческое письмо в России. Сюжеты, подходы, проблемы

Переводя эту фразу, переводчик затруднится передачей слова reiten. Словарь дает перевод: ездить (или ехать) верхом. Подставив это слово, получает грамматический литературно неудовлетворительный перевод. Слово скакать дало бы резко комический эффект (люди идут, едут и скачут). Возможен еще такой перевод: Я смотрел, как по большой дороге люди проходят и проезжают в повозках и верхом, – но он без нужды растянут. Выход указан выше: вместо одного существительного Menschen и трех глаголов gingen, fuhren und ritten – построить перевод с одним глаголом движутся и тремя существительными: пешеходы, повозки и верховые. Грамматические категории поменялись местами, но значение передано точно и полно [Усов 1934, 10–11]480.

Михаил Михайлович Морозов (1897–1952), крупный отечественный шекспировед, автор подстрочного комментированного перевода «Отелло», предпочитавший при этом «творческие» шекспировские переводы Пастернака переводам Лозинского, в пособии «Техника перевода научной и технической литературы с английского языка на русский» (Вып. 1–11, 1932–1941) обосновывает обучение «технике перевода» как новой специальной дисциплине:

…имеющиеся у нас и за границей, посвященные проблемам перевода работы либо излагают общую «философию перевода» и оторваны от базы изучаемого переводчиком иностранного языка (а перевод требует изучения этого языка как бы «заново» – повторения языкового материала, но с новой точки зрения, с точки зрения переводчика), либо разрабатывают отдельную разновидность перевода (чаще всего – художественный перевод), т. е. представляют интерес для уже готовых переводчиков, либо, наконец, сводят технику перевода к выяснению особенностей изучаемого иностранного языка, превращая ее, таким образом, в подсобный раздел синтаксиса или лексикологии [Морозов 1935-XII, 3].

Морозов, как и Усов, понимает «мастерство» и «технику» перевода как медленное чтение оригинального текста, свободное от внешней идеологически мотивированной нормативности:

Мастерство перевода требует от изучающих его точного понимания, углубленного осмысливания подлинника, умения распознавать реальное содержание каждой его детали. В этом отношении «Техника перевода» является школой внимательного и вдумчивого чтения [Морозов 1935-XII, 2].

Однако представление Морозова об основаниях работы переводчика принципиально отличается от усовского: дифференцируя, в духе скопос-теории, задачи художественного и научно-технического перевода, Морозов утверждает, что в первом случае переводчику «приходится прежде всего представлять, во втором – объяснять» [Морозов 1935-XII, 5].

Переводчику художественной литературы важно представить себе скрытый в словах подлинника образ, а затем проверить, передают ли этот образ те русские слова и словосочетания, которыми он переводит, и не приносят ли они посторонней «коннотации» [Морозов 1935-XII, 5]481, —