Творчество и свобода: Статьи, эссе, записные книжки

Воскресное времяпрепровождение футболиста, который больше не может играть; познакомить его с Тарру: Этьенн Виллаплан, с тех пор, как футбольные матчи запретили, скучает по воскресеньям. Как он проводил воскресенья раньше. И как проводит теперь: слоняется по улицам, поддевает ногой камни, стараясь забросить их прямо в водосточные люки («Один — ноль», — говорит он, И добавляет, что дело дрянь). Он вмешивается в игры детей, если те гоняют мяч. Выплевывает окурки и подкидывает их ногой (в начале, разумеется. Под конец он стал беречь окурки).

Риэ и Тарру.

Риэ: Судя по тому, что вы пишете, можно подумать, что людям уже ничем не поможешь.

— Да нет, — говорит Тарру, — это только кажется.

*

В. Все, чему она может дать определение, кажется ей отвратительным. Она говорит: «Это мерзко. Это борьба полов». Меж тем борьба полов существует, и с этим ничего не поделаешь.

*

Человек, требующий, чтобы другой делал все за него, и, следовательно, существующий пассивно, начинает действовать, и притом весьма энергично, только когда нужно убедить другого по-прежнему всем жертвовать и все делать.

*

Эссе о Бунте: «Все бунтари, однако, действуют так, словно верят в окончание истории. Противоречие заключается…»

То же. О свободе мечтают немногие. О справедливости — гораздо большее число людей, а самая большая часть даже путает справедливость со свободой. Но спрашивается: равна ли абсолютная справедливость абсолютному счастью? Постепенно перед людьми встает необходимость чем-то пожертвовать: либо свободой ради справедливости, либо справедливостью ради свободы. Художнику же приходится в определенных обстоятельствах делать выбор между своим искусством и счастьем человечества.

Может ли человек сам создать свои ценности? Вот в чем вопрос.

Вы благоразумны? Но я никогда не отказывал человеку в рассудительности. Я хочу только одного — отнять у него иллюзорное будущее и заставить признать, что без иллюзий существование его сделается наконец ясным и цельным.

То же. Жертва, которая утверждает ценность. Но и эгоистическое самоубийство тоже: возвеличивает ценность, кажущуюся самоубийце важнее, чем его собственная жизнь, — а именно ощущение, что существует благородная и счастливая жизнь, которой он был лишен.

*

Считать героизм и храбрость второстепенными ценностями — после того, как ты доказал свою храбрость.

*

Роман об отложенном самоубийстве. Отложил на год — его потрясающая гордость тем, что смерть ему безразлична. Связать это с романом о любви?

*

Бессмысленность жертвы: субъект, умирающий за что-то, чего он не увидит.

*

Я потратил десять лет, чтобы завоевать то, что кажется мне бесценным: сердце, не знающее горечи. И, как это часто бывает, преодолев горечь, я выплеснул ее в нескольких книгах. Следовательно, обо мне всегда будут судить по этой горечи, которой я уже не испытываю. Но это справедливо. Это плата за освобождение от нее.

*

Страшный и ненасытный эгоизм художников.

*

Любовь можно сохранить лишь по причинам, не имеющим отношения к любви. Например, по причинам морального порядка.

*

Роман. Что означает для нее любовь: эта пустота внутри, это легкое посасывание под ложечкой с тех пор, как они узнали друг друга, этот клич влюбленных, громко зовущих друг друга по имени.

Невозможно быть ангажированным во всем. Однако можно выбрать тот вид существования, где быть ангажированным возможно. Существовать достойно — и только так. В некоторых случаях это приводит сердца, страстно любящие людей (их — в первую очередь), к удалению от людей.

Как бы там ни было, это всегда мучительно. Но что это доказывает? Что тот, кто всерьез приступает к решению нравственной проблемы, неизбежно впадает в крайность. Можно быть за (Паскаль) или против (Ницше), главное — чтобы это было всерьез, и тогда становится ясно, что нравственная проблема — не что иное, как кровь, безумие и вопль.

*

Бунт. Глава I. Нравственность существует. Безнравственно христианство. Определение нравственности в противовес интеллектуальному рационализму и божественному иррационализму.

Глава X. Заговор как нравственная ценность.

*

Роман.

Та, которая все упустила по рассеянности: «А ведь я любила его всей душой».

— Значит, — говорит священник, — этого было недостаточно.

*

Воскресенье 24 сентября 1944 года.

Письмо. Роман: «Ночь признаний, слез и поцелуев. Постель, влажная от слез, пота и любви. Предел надрыва».

*

Роман. Прекрасное существо. И все ему всё прощают.

*

Те, кто любят всех женщин, движутся к абстракции. Вопреки очевидности, они воспаряют над миром. Ибо им неинтересны частности, отдельные случаи. Человек, чуждающийся всякой идеи и всякой абстракции, истинно отчаявшийся, предан одной женщине. Из упрямства он хранит верность этому единственному лицу, хотя оно и не может удовлетворить всех его притязаний.

*

Декабрь. Сердце полно мрака и печали.

*