Творчество Томаса Мура в русских переводах первой трети XIX века

Впрочем, увлечение ориентальными мотивами, столь ярко отразившимися в "Лалла Рук" Томаса Мура, было характерно в 1820-е гг. не только для творчества А.С.Грибоедова, но и для всей русской литературы в целом. Интерес к ориентализму, обусловленный прежде всего господством романтического направления, находил отражение и в повседневной жизни, что проявилось, в частности, в особом внимании к языкам и культурам многих народностей Российской империи, а также стран Востока, открытии в 1818 г. восточных кафедр в Главном педагогическом институте, выпуске в 1825–1827 гг. специализированного журнала "Азиатский вестник"²⁰. Популярность в России обретали и произведения западноевропейских (в том числе и английских) писателей, интерпретирующие восточные мотивы²¹. О том, что восточные мотивы стали во многих случаях преобладающими в «ученейших обществах» просвещенных народов, сообщалось и в стихотворных пародиях 1820-х гг., авторы которых утверждали, что «одни переводы с восточных языков кое-как питают российскую словесность»²². Признавая, что влияние восточной поэзии особенно видно «в поэзии Мура и в произведениях Байрона», С.П.Шевырев вместе с тем отмечал способность ориентальных мотивов увлечь «фантазию поэтов в мир идеальный»²³. Роль творчества Мура в пропаганде в России ориентальной традиции в 1820–1830-е гг. неизменно преувеличивалась, о чем можно судить, в частности, из другого замечания С.П.Шевырева, вызванного появлением поэмы A.И.Подолинского «Див и пери»: «…англичанин Мур пристрастил всю Европу к восточному роду поэзии …. Критика радуется, смотря на сие обогащение; между тем холодная предусмотрительность, в которой ее часто, но несправедливо укоряли, заставляет опасаться, чтобы роскошь описаний не заменила у наших стихотворцев истинной силы чувствований и мыслей»²⁴.

"Восточная повесть" Томаса Мура "Лалла Рук" была далеко не единственным западноевропейским источником, обусловившим появление ориентальных мотивов в русской литературе, – в этой связи следует назвать также имена Дж.—Г.Байрона, И.—Г.Гердера и, в особенности, И.—В.Гете, автора сборника "Западно-восточный Диван": известно, что в 1825 г. В.К.Кюхельбекер перевел для себя существенную часть подробного прозаического комментария Гете, сопровождавшего выход "Западно-восточного Дивана"²⁵. Вместе с тем восточный колорит во многом обязан своей популярностью «восточной повести» Томаса Мура «Лалла Рук». Так, в июне 1820 г. в журнале «Conservateur Litteraire» В.Гюго опубликовал обширную статью о «Лалла Рук», в которой подчеркивались верность Мура восточному воображению, яркость экзотики его поэмы, разнообразие изобразительно-выразительных средств²⁶. Во французской статье «Нечто о Томасе Муре», переведенной в 1822 г. для «Благонамеренного» А.Н.Очкиным, отмечается мастерство ирландского барда в раскрытии традиций ориентализма, – по мнению автора статьи, Томаса Мура вполне можно было бы счесть «переводчиком одной из тех поэм, богатых чувствами и картинами, которые блестящее солнце Востока внушает потомкам Гафеца Гафиза и Саади»²⁷. Позднее анонимный автор «Вестника Европы», словно развивая эту мысль, сближал «Лалла Рук» с шедевром восточной эпики – поэмой Низами «Хосров и Ширин» (1180), причем видел сходство не столько в сюжете, сколько в «пышном, цветистом выражении чувства»: «Восток не произвел творения, которое своими красотами превосходило бы „Ширину“; Запад произвел „Лаллу Рук“; и ничто не может сравниться с сим прекраснейшим подражанием восточной поэзии»²⁸. В статье отчетливо улавливается отличие Мура от Байрона: «Представим себе английского Поэта, пылающего страстями поэтическими, столь же богатого дарами фантазии, как и Байрон, но несравненно более ясного, более кроткого и более счастливого»²⁹.Это суждение во многом предвосхитило цитировавшиеся выше размышления Д.О.Вольфа в его «Чтениях о новейшей словесности».

В известном трактате "О романтической поэзии" (1823) О.М.Сомов, в то время близкий декабристской среде, особо отмечал небольшие стихотворения ирландского барда, характеризующиеся "нежностью поэзии" и побудившие современников сравнивать Мура с Анакреоном. Согласно представлениям О.М.Сомова, Мур был несомненно более разнообразным "в предметах и характерах", нежели Байрон, причем слог первого из поэтов имел "более гладкости и округлости"³⁰, – в этих суждениях чувствовалось влияние зарубежной критики, тем более очевидное, что «Юношеские стихотворения» Мура, позволяющие сопоставлять его с Анакреоном, еще не были к тому времени переведены на русский язык. Размышляя о «Лалла Рук», О.М.Сомов отмечает способность Томаса Мура «приводить читателя в приятное заблуждение» относительно авторства «восточной повести»: «…кажется, что ее писал не европеец, а какой-нибудь поэт, соотечественник Фердузи Фердоуси или Амраль Кейзи. Природа, им изображаемая, нравы лиц, выводимых им на сцену, их обычаи и поверья, новость картин и положений, слог, дышащий ароматами Востока, – всё служит к подкреплению сего очаровательного обмана»³¹.