Творений. Книга I. Статьи и заметки

Под впечатлением всего этого я толковал своему учителю Исикаме (академик, преподаватель семинарии), что они, академики, должны быть здесь светочами для своих братьев и принимать самое сердечное и живое участие во всех проповеднических делах миссии. Он мне глубоко признался, что действительно среди них мало идеализма. Я объяснил ему, что это, конечно, состояние теплохладности, а для таких людей известно, что будет: имам тя изблевати, скажет Господь. Исикаме говорит, что прежде они, по почину епископа, в городе начинали проповедь, но она скоро прекратилась, так как мало было слушателей. Я сказал, что, вероятно, проповеди были не изложением христианского учения, а какими-нибудь учеными трактатами о трудных и никому не интересных предметах, потому и слушатели сократились, а вы, вместо того чтобы сделать интересною свою проповедь, бросили все. Он согласился. Он советовал мне поговорить еще с академиками обо всем этом. А я советовал ему, а в лице его и каждому из них, между собой посердечнее да поискреннее иногда поднимать такие вопросы для разговоров между уроками вместо курения табаку, а стыдиться нечего: это и будет самый первый шаг искренней веры во Христа. Дай Бог начаться среди них некоторому оживлению и искренности.

Одна христианка-старушка с молодой дочерью ухаживает за больными, как сестры милосердия; здесь есть такое общество из христианок разных исповеданий. Видно, что Евангелие для нее настольная книга: она подала его нам все довольно поизношенное. Очень скромно рассуждает о всем и очень внимательно выслушивает. После одного сравнительно молодого катехизатора, умершего года два назад, осталась жена и двое малых детей. Жена очень религиозная и добрая христианка, и весьма серьезно помогала своему мужу, который был ревностным катехизатором и даже на церковь, при своей бедности, давал всех больше. Маленькая дочь теперь говорит: я буду катехизатором. Очевидно, мать поддерживает своих детей в добрых нравах и мыслях. В доме одного старосты все устроено весьма благочестиво: перед иконой аналойчик, на котором разные японские молитвенные книжки, и, конечно, молитвослов, совершенно истертый от употребления. Это очень ревностный христианин. Но есть и такие, что в церковь совсем почти не ходят; некоторые не причащаются, некоторые будто бы и совсем уже прервали почти связи с церковью. А корень, конечно, в том, что их после оглашения перед крещением редко хорошо знают после крещения, мало посещают и назидают. Если в России именно поэтому падает религиозный дух, хотя там уже есть некоторый церковный быт, так что все-таки люди живут среди церковной обстановки, то тем больших плохих результатов от этого небрежения пастыря нужно ждать здесь, где христианство только начинается, быта еще христианского вовсе нет или же самый разнородный (православие, католичество, протестантство), да и окружает-то христиан среда языческая — буддийская и синтоистическая, — господствующая пока по численности. Надо говорить, да и говорить без конца и всему с корней учить наших христиан, чтобы действительно среди окружающего мрака неведения истинного Бога они стояли как светильники на свещнице. Худо будет, если мы, занятые расширением своей Церкви, допустим подгнить корням нашего молодого дерева: тогда уж лесу и не жди, все будет испорчено.

15/27 февраля в Прощеное воскресенье, ходя по домам христиан, мы нашли три ослабевших семейства. Один прямо признался, что ослабел духом. Отец С. толковал ему о молитве, об исполнении христианских обязанностей, о Святом Причащении и тому подобном. Христианин этот прямо сказал, что он и не знал этого и что он отныне это постарается делать. У него жена и мальчик сын. Он делает курума (тележки для дзинрикися). Лицо его выглядит добрым и искренним, и говорит он о своих недостатках искренно и со скорбью, узнавши, в чем дело. Другой христианин Захария Нецука живет с женой и четырьмя детьми, из которых уже двое не крещенных, — один семи, а другой четырех лет. Сами они в церковь не ходят, давно не причащались, а ребят не крестили только потому, что все некогда, да не соберутся, так как бедность заставляет-де работать непрестанно (живут действительно бедно). Отец С. и им толковал о том же, убеждал воспрянуть духом и помаленьку делать все христианское: совершать домашнюю, хоть краткую, молитву сообща и с детьми, детей крестить, ибо могут ведь и умереть не крещенные; благодать Божия для нашей души то же, что пища для тела; хоть попеременно в церковь ходить. Захария стыдливо все это выслушал, не поднимая и головы, а жена отнеслась к этому несколько хладнокровнее. Икона, как и у прежнего, у них есть, и молитву они будто бы совершают. В третьем доме — портной с матерью старушкой, трое детей, из которых тоже один не крещен. Беседу отца С. он с таким вниманием (а также и старушка) выслушал, что позабыл даже и чаем угостить, который при нас же и для нас заварил. Икона есть.