Творения

Гл. 25. За темъ, когда мы еще говорили некоторымъ: что же? Утверждаете ли вы, что умъ есть ипостась? А изъ нихъ некоторые говорили, что онъ не есть ипостась отъ того, что мы убедили ихъ въ томъ, что не должно думать, будто онъ есть и такъ называемый духъ человека, по причине сказаннаго: воспою умомъ, воспою духомъ, и когда они не имели ничего сказать на это, тогда мы начали говорить: если умъ не есть ипостась, но движеніе всей нашей ипостаси, а Христа вы называете съ этой стороны умомъ: то вы вымышляете Христа не ипостаснаго и только на словахъ и призрачно допустившаго явленіе пришествія Своего во плоти. На это они не могли дать ответа. И тогда весьма печальнымъ соделалось для насъ положеніе наше; потому что между вышепоименованными и достойными хвалы братіями посеяны такія любопренія для того, чтобы вышеназванный врагъ человеческій діаволъ всегда производилъ между нами раздоры. И по таковой причине, братія, является великій вредъ для мысли; потому что если бы сначала не возбуждалось о томъ речи, все бы было бы весьма просто. Что полезнаго принесло это нововведеніе міру, или Церкви? Не принесло ли оно, напротивъ, вреда, породивши ненависть и смятеніе? Какъ только это ученіе появилось, оно стало опаснымъ; ибо не къ лучшему пути спасенія ведетъ оно. Потому что если кто не только въ этой, но и въ какой либо несравненно менее важной части не исповедуетъ истины, то это есть уже отрицаніе (догматовъ веры), такъ какъ даже и въ самомалейшемъ не должно отступать отъ пути истины. Такъ мы будемъ вести речь и противъ этого мненія, не желая ни отступать отъ образа своей жизни, ни оставлять правило святой Божіей Церкви и ея исповеданіе. Ибо никогда, никемъ изъ древнихъ не говорено было этого, ни пророкомъ, ни апостоломъ, ни евангелистомъ, никемъ либо изъ толкователей до самыхъ нашихъ временъ, и только въ наше время вышло такое ухищренное слово изъ устъ вышеназваннаго ученейшаго мужа (Аполлинарія). А мужъ этотъ получилъ образованіе не случайное, начавъ его съ наукъ предуготовительныхъ и еллинскаго ученія и искусившись во всякомъ діалектическомъ и софистическомъ искусстве, да и въ другихъ отношеніяхъ былъ по жизни честнейшій, и у православныхъ прибавалъ всегда въ любви, будучи поставляемъ въ числе самыхъ первыхъ до самаго проповеданія этого ученія. Онъ потерпелъ даже и изгнаніе за свое несогласіе съ Аріанами. Но что мне говоритъ? Велика печаль наша и горестна жизнь, потому что діаволъ всегда обыкновенно досаждаетъ намъ, какъ я уже много разъ говорилъ.

Гл. 26. Итакъ начну вести речь о семъ предмете, дабы, какъ я сказалъ, ничего не опустить изъ истины. Что пользы принесло намъ отрицаніе ума во Христе, пришедшемъ во плоти? Если ваша мысль направлена вообще къ тому, чтобы, такъ сказать, оказать услугу Господу нашему Іисусу Христу и Богу Слову и Сыну Божію, только чтобы мы не говорили о принятіи Имъ ума, дабы не допустить мысли объ умаленіи Его Божества: то гораздо более должно отдать предпочтеніе Манихеямъ, Маркіонитамъ и другимъ еретикамъ, не желавшимъ усвоять Ему плоти, дабы не сделать этимъ умаленія Божеству Его. Но не отъ человеческаго желанія получаетъ силу истина, а отъ управляющей ею Премудрости и не постижимаго домостроительства. Посему когда мы такъ исповедуемъ и учимъ несогласно съ Манихеемъ (ибо не милость оказываетъ онъ, когда научаетъ въ похвалу Христа говорить, что Онъ не принялъ плоти, но еще более отпадаетъ отъ истины, признавая призрачнымъ пришествіе Христа во плоти), то и въ настоящемъ случае пустою заслугою предъ Христомъ будетъ эта пошлая речь нашихъ братій. Ибо и у нихъ, и у насъ исповедавіе о плоти Христа правильно, если бы только они не хотели мыслить иначе, такъ какъ некоторые изъ нихъ часто увлекались, вынуждаемые силою доказательствъ, и отрицали то, что Христосъ принялъ истинную плоть, а некоторые, какъ сказано было мною выше, дерзнули говорить, что плоть единосущна Его Божеству. Но объ нихъ мы не станемъ говорить, такъ какъ они изменили свое мненіе и обличены были въ таковой нелепости теми, которые между ними самими хорошо мыслятъ о плоти. Впрочемъ, во всякомъ случае отрицать этого не будетъ вероятно и самъ благоговейнейшій Аполлинарій.