Творения, том 1, книга 1

8. Когда эта скорбь была еще в полной силе, опять в новую печаль повергает его военачальник (Иоав), не давший Авениру исполнить обещанного, коварно убив того, который обещал легко и без всякого труда предать Давиду все войско. Давид был так огорчен этим убийством, что тогда же проклял Иоава, и во время кончины своей поручил своему сыну отмстить ему за это бесчестное убийство. Самые слова, которыми Давид громко оплакивал Авенира, достаточно изображают нам страдание души его: "царь", говорится в Писании, "громко плакал над гробом Авенира; плакал и весь народ. И оплакал царь Авенира, говоря: смертью ли подлого умирать Авениру? Руки твои не были связаны, и ноги твои не в оковах, и ты пал, как падают от разбойников" (2Цар.3:32-34). Что же после этого? Коварно умерщвляется Мемфивосфей [1] и к печали Давида о нем (ибо и о нем Давид скорбел так, что даже умертвил убийц его) присоединилось противодействие хромых и увечных, которое сильно возмутило его. Одолев и этих и других врагов, он с великою радостью переносить кивот, но в то самое время, когда переносили ковчег и все радовались, среди веселья случилось событие, которое омрачило всеобщую радость и повергло душу царя в уныние и великий страх. Гнев Божий внезапно поразил и умертвил Озу, который хотел поддержать падавший кивот; и страх от этого так сильно потряс душу Давида, что он тогда только решился перенести кивот к себе, когда узнал, какое благополучие было от него Аведдару, который тогда принял его (2 Цар.6:8-12). Потом, когда умер царь аммонитский, Давид, как муж добрый и человеколюбивый, отправил послов утешать сына его и убеждать его мужественно переносить смерть отца; а тот, за такую честь постыдно оскорбив послов, отослал их обратно к царю. Неужели по твоему мнению, этого мало, чтобы опечалить и поразить душу? Не доказывает ли этого и самая война, которая не имела никакого другого предлога и дошла до такого ожесточения, что подвергла Давида бесчисленным бедствиям (2Цар.10)? Этих бедствий, хотя бы кто примешал к ним тысячу удовольствий, достаточно для того, чтобы жизнь Давида признать скорбною; но последующие бедствия его таковы, что до них как бы еще и не начинались истинные скорби. Подлинно страдания этого царя превзошли всякую басню и всякую трагедию; на дом его обрушились такие необычайные и непрерывные бедствия, как будто у него одно зло постоянно старалось помогать другому злу. Так посмотри: Амнон полюбил сестру свою, полюбив, обесчестил ее; обесчестив, возненавидел и допустил разгласиться как бесчестию, так и кровосмешению, приказав одному из слуг тотчас изгнать ее из дому против воли и отправить чрез (городскую) площадь, причем она кричала и плакала (2Цар.13). Авессалом, узнав об этом и созвав на пир всех братьев, между которыми был и этот оскорбитель, умерщвляет его при посредстве слуг, когда тот ел и пил. Потом некто, отлучившись оттуда и в смятении не разузнав точно случившегося, возвестил царю, что все сыновья его умерли. Тогда Давид сидя плакал о мнимом убиении всех сыновей своих; когда же в точности узнал о случившемся, то грозил сыну и говорил, что умертвит его; и хотя (Авессалом) убежал в чужую страну, где он провел три года, царь во все время продолжал гневаться; даже и по прошествии этого времени не призвал бы его к себе, если бы умный военачальник против его воли не склонил его на такое дело. Но и призвав сына, он еще не заживил сердечной раны, но удалил его от лица своего еще на два года, и только после столь долгого времени, по просьбе военачальника, дал сыну позволение явиться к себе. Но сын, злопамятуя о прежнем или притом стремясь к власти, восстал на отца и довел его опять до скитальничества и бегства, которым он подвергался при Сауле, и даже сделал его жизнь гораздо тяжелее прежней. Тогдашние скорби Давид терпел, быв военачальником; а теперь он принужден был скитаться после многих лет царствования и после победы, можно сказать, над всеми врагами. И доведший его до этого был и не чужой и не неприятель, но "вышедший из чресл его", как сам он говорил с жалобою (2Цар.16:11). Тогда он был во цвете лет и мог все переносить мужественно, а теперь, в то время, когда ему следовало в этом негодном сыне иметь утеху своей старости, в нем встретил злоумышленника и врага. И вышел царь из Иерусалима вместе с немногими, босой, закрываясь и проливая слезы. Эта война причинила ему не только скорбь, но и стыд. Сын поступил тогда с блаженным оскорбительнее, чем Саул, обесчестил и наложниц отца, и притом не скрытно, но на кровле дома пред взорами всех; в ярости против отца нарушил и уставы природы, и законы обращения с женщинами, и в безумном упоении, когда война еще продолжалась, отважился сделать то, что обыкновенно делают уже по одержании победы и по взятии врагов в плен. Между тем Сива, встретив Давида в такой печали и страхе, еще более возмутил его, налгав на своего господина и сказав, будто (Мемфивосфей) замышляет овладеть царством (2Цар.16:3).