Творения, том 1, книга 1

10. Но это, как я сказал, представляю тебе исследовать со всею точностью на досуге, а сам перейду к прочим пророкам. Хотя они нигде не оставили нам описания своей жизни, встретив впрочем и для этого затруднение в чрезмерности угнетавших их бедствий, но я думаю, что одним словом можно назвать всю жизнь их прискорбною. И, во-первых, что было общим у всех их, они в течение жизни своей были мучимы пытками, бичуемы, перепиливаемы, побиваемы камнями, заключаемы в темницы, умирали от меча, скитались в овечьих и козьих кожах, терпя недостатки, бедствия, озлобления (Евр.11:36-38). К этому присоединилась у них и другая печаль, еще более тяжкая, от того, что они видели, как возрастало нечестие причинявших им бедствия; этим они терзались больше, чем собственными скорбями. Так один из них говорил: "клятва и обман, убийство и воровство и прелюбодейство крайне распространились, и кровопролитие следует за кровопролитием" (Ос.4:2), показывая нам и безнаказанность, и разнообразие, и распространение нечестия. Другой взывал так: "горе мне! ибо со мною теперь - как по собрании летних плодов, как по уборке винограда: ни одной ягоды для еды, ни спелого плода" (Мих.7:1), оплакивая этими словами малочисленность людей добродетельных. Иные еще жаловались на другое что-либо подобное. Пастырь коз (Амос) не только сетовал о грехах иудеев, но и плакал об их несчастиях более, чем о собственных искушениях, и молился Богу так: "Господи Боже! пощади; как устоит Иаков? он очень мал" (Ам.7:2). Но не смотря на это, он не получил просимого, как сказано: ""и этого не будет", сказал Господь Бог" (Ам.7:6). А Исаия, услышав, что вся земля будет опустошена, не хотел утешиться, но постоянно плакал и говорил: "оставьте меня, я буду плакать горько; не усиливайтесь утешать меня" (Ис.22:4), потому что такой род смерти выше всякого несчастия. Кто в состояние читать без слез плачевные песни Иеремии о городе и о нем самом, как написанные особо, так и рассеянные по всей его пророческой книге? Иногда говорил он: "кто даст голове моей воду и глазам моим - источник слез! я плакал бы день и ночь о пораженных дщери народа моего"? Иногда: "кто дал бы мне в пустыне пристанище путников! оставил бы я народ мой и ушел бы от них: ибо все они прелюбодеи" (Иер.9:1,2). А иногда жалобно взывал: "горе мне, мать моя, что ты родила меня человеком, который спорит и ссорится со всею землею" (Иер.15:10); иногда же проклинал и день рождения своего: "проклят день", говорил он, "в который я родился" (Иер.20:14). А грязный ров, скорби от уз, бичевания и клеветы и постоянные насмешки привели его в такое состояние, что он даже стал отчаиваться. Что испытал он, когда по взятии города встретил заботливость и почтение к себе со стороны иноплеменников? Радовался ли он этому? Напротив, тогда-то он и написал горький плач об умерших, и увидел бедствия не меньшие прежних от того, что оставшиеся в живых после войны раздражали Бога. Обещав повиноваться Ему во всем и ни в чем не противиться, они, однако, ушли опять в Египет, тогда как повеление (Божие) требовало совершенно иного, и пророка увели вместе с собою, и своею неблагодарностью вынуждали его предсказывать им беды, тягчайшие прежних. А что Иезекииль? А что Даниил? Не в плену ли провели они всю жизнь? Притом, первый из них за чужие грехи был наказан голодом и жаждою; когда же умерла жена его, ему повелено было переносить такое несчастие без слез; а что может быть тягостнее того, когда не позволяется оплакивать и собственные бедствия? Не говорю теперь о том, что он принужден был есть хлеб свой на куче навозной, лежать на одном боку сто девяносто дней, и терпеть все прочее, что повелевалось ему. Если бы и не случилось с ним ни одной из горестей, как опущенных нами, так и упомянутых теперь, то самое пребывание среди врагов, иноплеменников и людей нечистых, для праведного и чистого было тяжелее всякого наказания. А Даниил, по-видимому, наслаждался великою честью и жил как бы не в плену, пребывая при царском дворе и имея власть; но если кто прислушается к его молитве, обратит внимание на его пост, перемену лица и непрестанные мольбы, и точно узнает, для чего он делал это, тот увидит, что этот пророк более всех скорбел и унывал. Мучили его не только настоящие бедствия, но возмущали и будущие, так как он удостоился видеть пророческими очами и то, чего еще не было; взирая на иудеев, еще не освободившихся от прежнего рабства, он должен был предвидеть другое их пленение; город, который еще не был восстановлен, он видел уже разрушенным, а храм - оскверненным (нечистыми) жертвами и опустошенным, и всю святыню ниспровергнутою. Посему он скорбел и плакал и говорил: "Господи! у нас на лицах стыд, у царей наших, у князей наших и у отцов наших, потому что мы согрешили пред Тобою" (Дан.9:8).