Творения, том 12, книга 1

2. Не смотри ты на то лишь, что он столько выстрадал, но заметь, что и не понемногу, и не с перерывами, а сразу и вместе. Это немалая прибавка испытаний; прежде всего, из остальных всех людей может быть не нашлось бы никого, кто перенёс бы всё вместе, но - если иной с бедностью борется, то здоровьем наслаждается; если бедностью и болезнью мучается, то часто утешается в перенесении несчастия ободрением жены, служащей для него вместо пристани; если не утешается такою женою, то и не советующею так гибельно; если же и так гибельно советующею, то не теряет сразу всех детей; а если и сразу, то не такою смертью; а если и такою смертью, то у него есть утешающие друзья; а если и нет утешающих, то нет и так позорящих; если же и есть позорящие, то нет поносящих рабов; а если и поносящих, то не плюющих в лицо ему; а если и плюющих в лицо, то не мучается такою болезнью; а если и мучается такою болезнью, то наслаждается комнатою и защитою, и не сидит на навозной куче; а если и сидит на навозной куче, то у него есть протягивающие руку; а если и нет протягивающих руку, то нет и позорящих. Он же всё это перенёс, и, как я раньше сказал, особенно то удивительно, что и вместе всё, а это придаёт несчастью вид двойного и тройного, когда именно подвизающийся не ободряется остановкою, но вследствие непрерывности смятение делается больше и смущение сильнее, что с ним и случилось. За потерею овец и сожжением следовало похищение волов, за этим отнятие ослов, за этим угон верблюдов и избиение рабов, за этим потеря детей и та ужасная, неслыханная смерть, и ещё ужаснее гроб, - потому что то же самое было и смертью и гробом, - и трапеза, за которою сейчас шло пиршество, а сейчас изуродованные тела, и чаши и кубки, заключающие вместе с вином кровь и изувеченные части (тел). Однако, после этой тяжкой, страшной истории, другая, ещё более тяжкая, ожидает его, нимало не отдохнувшего. Начинаются источники червей, токи гноя, пребывание на навозной куче, оскабливающий бока черепок, зловоние ран, вызывающее неслыханный голод, не дозволяющее однако же дотронуться до хлеба, который пред глазами, и возбуждающее отвращение, мучительнее голода; и это не на два, десять, двадцать, сто дней, но на много месяцев. Но и здесь не остановилась борьба: когда он был в таком положении, и терзался отовсюду, извнутри и совне, последовали ещё козни жены. Сожительница делается оружием демона и поражает своего мужа, ссудив своим языком диавола, поражает стрелами более острыми и гибельными, чем выше сказанное. Но даже и здесь борьба не окончилась, а была опять началом и вступлением в состязание. Когда и отсюда не получилось для диавола никакой прибыли, подошёл хор друзей, выражающий под личиною сострадания вражду, - нападают на лежащего, бередят раны, сменяя друг друга, не дозволяя (ему) вздохнуть и много раз становясь кругом, как бы устраивая тягостный хоровод. Говорить ли мне и о невыносимом испытании ночью, - самом неслыханном и необычном? Всем остальным людям, хотя бы они претерпели огромное множество несчастий, хотя бы обитали в темнице, хотя бы обложены были цепью, хотя бы оплакивали несчастья, хотя бы переносили телесное посрамление, хотя бы подавлялись бедностью, хотя бы болезнью, хотя бы трудами, хотя бы бедствиями, - однако, наступившая ночь доставляет врачество утешения, освобождая тело от трудов, удаляя душу от забот; но у него тогда и пристань сделалась утёсом, врачество стало раною, утешение - некоторым прибавлением мучительнее скорби, и страшная буря была в ночь, доставляющую всем людям тишину; он убегал от дня, как от волн, вследствие тех невыносимых скорбей, а находил треволнения, вихри, пучины и скалы, до такой степени, что и волны дневные делались желательными. Потому, рассказывая о том неслыханном страдании, он вопиял, говоря: "Когда ложусь, то говорю: "когда-то встану?", а вечер длится, и я ворочаюсь досыта до самого рассвета" (Иов. 7:4)? Из-за чего, скажи мне? Естественно, что днём ты желаешь ночи, - ведь вечером он призывает ночь, как доставляющую всем облегчение от дневных зол, - а будучи в ночи, тишине, забвении тех скорбей и забот, почему опять ты ищешь дня? Потому, что для меня ночь мучительнее дня: она доставляет мне не облегчение от трудов, но увеличение (их), смятения и смущения; повествуя об этом самом, он говорил: "ты страшишь меня снами и видениями пугаешь меня" (ст. 14). И повергался он в трепет, видя ночью ужасные видения, терпя невыносимый страх, сильное исступление и ужас.