Творения. Том первый. ТВОРЕНИЯ АПОЛОГЕТИЧЕСКИЕ. ДОГМАТИКО-ПОЛЕМИЧЕСКИЕ. ИСТОРИКО-ПОЛЕМИЧЕСКИЕ

Полемика св. Афанасия с арианами затрагивала и вопрос «посредничества». Св. Афанасий опровергает взгляд ариан о необходимости космологического посредничества Сына, что Богу Отцу якобы нужно еще некое тварное существо (тварные Слово (Логос), Сын или Премудрость), с помощью которого Бог Отец сотворил мир; св. Афанасий замечает, что если Богу Отцу не недостойно промышлять о таких незначительных вещах, как трава полевая и волосы на голове у человека (см. Мф. 10:29–30), то чтобы сотворить мир, не нужен был посредник. Впрочем, само понятие «посредничества» не отвергается им полностью, и оно сохраняется в аспекте христологическом и сотериологическом – посредничество между Богом и человеком воплощенного Сына, заключающего в Себе две природы – Божественную и человеческую.

Свт. Афанасий пользуется понятными и принятыми в святоотеческом богословии образами, иллюстрирующими троичность Божества: использует образ солнца и солнечных лучей или говорит об источнике и потоке. В этих чувственных аналогиях более-менее удачно отображается единство сущности Божества, а также и различие Лиц Троицы и способ происхождения. Было важно показать, что рождение Сына от Отца не означает отделения, рассечения и умаления Отчей сущности. Образы сияния и потока ясно иллюстрируют длительность, символизирующую вневременность, то есть вечность рождения Сына от Отца. Поэтому Сын вечен, как и Отец, а вечность есть свойство только Бога, следовательно, Сын – Бог.

Говоря о единстве Отца и Сына, св. Афанасий выделяет два важнейших момента:

1. Единосущие Отца и Сына (св. Афанасий это понятие в том числе передает и словом «тождество» – как тождество Божества в Отце и Сыне) связано с пребыванием («перихоресис») Отца и Сына Друг в Друге: «Сын в Отце и Отец в Сыне. Поэтому [Спаситель] справедливо, сказав прежде: Я и Отец – одно (Ин. 10:30), присовокупил: Я в Отце и Отец во Мне (Ин. 14:10), чтобы показать тождество божества и единство сущности» (Прот. ар. III, 3).

2. Наряду с единством Отца и Сына существуют ипостасные различия: «Они одно не в том смысле, что одно разделено на две части, которые из себя составляют одно... Напротив того, два суть [по числу], потому что Отец есть Отец, и не Он же есть Сын; и Сын есть Сын, и не Он же есть Отец. Одно же естество, потому что Порождение не неподобно Родившему, ибо Оно есть Его Образ,[124] и все, что принадлежит Отцу, принадлежит и Сыну. Поэтому Сын есть не другой Бог, ибо не совне примышлен» (Прот. ар. III, 4).

При этом для св. Афанасия важно показать тем, кто мыслил православно, но претыкался о формулировку «единосущный» (так называемым омиусианам), видя в ней призрак савеллианства, что это никейское выражение максимально истинно и полно передает суть генетической близости Отца и Сына: «наименовать Сына только “подобным по сущности” не означает непременно, что Он “от сущности”, каковым выражением, как они сами сказали, всего лучше означается подлинность Сына в отношении к Отцу. Олово только подобно серебру, и волк подобен псу, и златовидная медь подобна истинному золоту; но олово не из серебра и волк не считается сыном пса. Поскольку же они сказали о Сыне, что Он и от сущности, и подобосущен, то что иное обозначают они этими выражениями, как не то же, что Он единосущен? Как называющий подобосущным не дает еще разуметь, что непременно и бытие от сущности, так называющий единосущным означает то и другое понятие – и подобосущие, и бытие от сущности» (Послание о соборах, 41).

Однако свт. Афанасию недостает полного совершенства в выражениях своих триадологических принципов. Так, для обозначения ипостасных различий Отца, Сына и Духа он избегает пользоваться термином «Лицо», поскольку он для него недостаточно полновесен (и использовался прежде савеллианами, подразумевавшими под Лицом скорее безыпостасную «личину»,[125] своего рода «маску»). Другой традиционный термин – «ипостась» – св. Афанасий вслед за Никейским Собором поначалу отождествлял с сущностью и лишь со временем принял возможность использования данного термина в личностном смысле (для обозначения Каждого из Лиц Святой Троицы в отдельности). В частности, на Александрийском Соборе 362 года он в беседе с омиусианами допускает как идентичные выражения, что в Боге одна сущность, одна ипостась и три ипостаси (в первом случае отождествляя ипостась с сущностью), что не могло не вызвать упреков в терминологическом смешении в столь важной сфере. Для того же, чтобы выразить ипостасные отличия в Троице, св. Афанасий использует имена Отца, Сына и Духа, не прибегая к ставшей традиционной для нас терминологии (ипостась, лицо).