Творец государей

Настроив себя таким образом, я уже не сопротивлялась ничему – ни тому, как Анна Сергеевна и госпожа Зул наносили на лицо так называемый «макияж», ни тому, как мне делали прическу… И мне было крайне приятно (хоть и малость неловко) ощущать себя этакой важной персоной, будто бы и сама я какая графиня или княгиня… Все-все, что в результате этих действий произошло с моим внешним видом, мне понравилось. Я смотрела в зеркало и постепенно привыкала к себе вот такой – другой, непохожей на прежнюю, но зато похожей на тех, в чье общество я так настойчиво стремилась попасть…

А когда сумерки упали на землю этого удивительного мира (тридесятого царства), мы все вместе отправились на бал, то есть на танцульки – я и те, кто занимался мной. Стараясь не показать себя неотесаной деревенщиной, я старалась не пялиться по сторонам, когда мы приближались к бальной площадке (или как назвать – «танцевальной»?). Удивительного было много, и мне стоило больших усилий сдерживать изумленные восклицания. И сердце радовала мысль, что я еще много раз все это увижу, и даже смогу и разглядеть, и потрогать…

Ну, а сами танцульки меня просто потрясли. По сравнению с ними привычные мне балы, которые я так любила тайком наблюдать, казались мне теперь сборищем сонных и вялых личностей. Но как отплясывали на этих «танцульках»! Кстати, не было никаких музыкантов – музыка, казалось, звучит прямо из воздуха.

Конечно, поначалу меня многое коробило (движения там и прочее), но я все время напоминала себе, что должна привыкнуть к подобным вещам… В основном танцы были быстрые. Но иногда начинала играть удивительная, волшебная, медленная музыка – и тогда принимались танцевать пары. Они двигались плавно и томно, и, казалось, были погружены в музыку и друг в друга… Странные танцы! Но для всех участников, конечно же, в них ничего странного не было. И что поразительно – женщины вполне могли пригласить на танец мужчин; да, собственно, в большинстве случаев так и происходило. «Не теряйся…» – шептал мне кто-то на ухо. Но для меня было немыслимо пригласить мужчину – я даже этого представить себе не могла. Естественно, от меня не укрылось, что женщины здесь имеют явное численное превосходство над мужчинами. И потому практически все кавалеры каждый медленный танец были заняты, а дамы, которые остались без пары, в это время стояли в сторонке. Мне даже в голову не могло прийти, что меня могут пригласить! Ну кто я такая? Тут так много блистательных женщин самого разного вида – разве кто-то из мужчин обратит внимание на мою скромную персону?

Но оказалось, что я ошибалась. Он появился передо мной совершенно неожиданно – так, что я даже вздрогнула.

– Позвольте пригласить вас на танец, прекрасная незнакомка? – произнес он приятным баритоном и галантно подал мне руку…

6 февраля (26 генваря) 1730 года. Ранее утро. Санкт-Питербурх, Семеновская слобода.

Ранним январским утром, когда за окном еще темно и не видать ни зги, кроме болтающихся на ветру масляных фонарей, тишину возле казарм Семеновского полка разорвал отчаянный барабанный бой. Неизвестный барабанщик с такой яростью выбивал «Алярм» (тревогу), что от этого боя только мертвый семеновец не вскочил на ноги и не принялся торопливо одеваться, ибо просто так «тревогу» не бьют. Вскочил со своего ложа и командир полка лейб-гвардии майор Степан Андреевич Шепелев. А барабан надрывался, торопя самых ленивых и недоверчивых. Алярм! Алярм! Алярм! Стряслось что-то такое, отчего им нельзя было досмотреть последних снов, и требовалось ни свет ни заря, кое-как одевшись, хватать фузею и выскакивать с нею на ветер и мороз.

Выбежал на продуваемый всеми ветрами плац и господин лейб-гвардии майор. А там, в перетянутом в поясе полушубке поверх кафтана, рядом с двумя барабанщиками в унисон отбивающими тревогу – известный всему полку красавчик, полюбовник цесаревны Елисавет Петровны, прапорщик Алексей Шубин, который третьего дня взял отпуск для поправки семейных дел. Ясно же, какие у него семейные дела. Миловался, небось, со своей цесаревной в жарком месте на горячей печи, пока боевые товарищи морозили свои кости в караулах да на плац-парадах.

Но не прапорщик Шубин был там главным. Главными были те господа, которые стояли в шаге позади прапорщика. Первым, с тростью наотмашь, стоял сам юный император Петр Второй, за ним плотной группой: матушка-цесаревна Елисавет Петровна, известный всем глава недавно распущенной Тайной канцелярии Андрей Ушаков, бывший генерал-прокурор Павел Ягужинский, бывший московский управитель и сын князя-кесаря Иван Ромодановский, а также все старые соратники и вернейшие слуги предыдущего императора Петра Великого. Присутствовал еще один господин с жестким выражением лица, одетый в иностранный мундир и имеющий внушительный вид бывалого вояки в высоких чинах. То ли енерал, то ли енерал-фельдмаршал.