Творец государей

Господин лейб-гвардии майор даже перекрестился и всплакнул от избытка чувств. Если эти надежные и вполне приличные люди теперь являются приближенными молодого государя, вместо достойных всякого омерзения интриганов (вроде Долгоруковых и Голицыных, думающих только о своей мошне и положении в обществе), то значит, дело теперь пойдет. Тем более что шеф семеновского полка, президент военной коллегии Михайло Голицын был давеча найден в домике цесаревны Елисавет Петровны в преужаснейшем состоянии – с головой, вдребеги разнесенной пулей, выпущенной из пистолета, ствол которого оказался засунут ему в рот. Ужаснейшее деяние и великий смертный грех для христианина – самому покончить счеты с жизнью, и вдвойне ужасное из-за того, что хоронить теперь его можно было только в закрытом гробу и за пределами кладбища, как и положено хоронить самоубийц.

При этом лейб-гвардии майору Шепелеву было совершенно неважно, что пойдет и куда пойдет, главное, чтобы прекратилось это ощущение всеобщего застоя, от которого в последнее время, как удалили Александра Даниловича Меншикова, стало нести зловонным ароматом тухлой гнили. Выдернув из ножен шпагу и вздев ее в салюте в темные метельные небеса, командир Семеновского полка проорал во всю луженую глотку: «Виват императору!» – и торопливо строящиеся семеновцы откликнулись на этот клич дружным кличем, который подхватило мечущееся между казармами эхо: «Виват… ват… ват… ват…»

Молодой император в ответ на это признание в приязни и любви только довольно осклабился. Да, есть еще порох в пороховницах. Но не семеновским полком единым, как говорится, будет держаться теперь его царство. Чуть позади сопровождавших его соратников, освещая себя трепещущими на ветру факелами, стоял плотный строй солдат вполне гренадерской комплекции, в почти таких же мундирах, как и у семеновцев; точно так же ровен был их строй, так же вздеты на плечи фузеи и чуть набекрень посажены треуголки. Но вот один из самых глазастых (и молодых) солдат из задних рядов, углядевший нечто, видное только ему одному, воскликнул тонким юношеским фальцетом: «Братцы! Да это же бабы!» и строй семеновцев загудел, переваривая эту новость.

Лейб-гвардии майор Шепелев обернулся и, перекрикивая барабаны, рявкнул: «А ну, цыц, шельмы!», одновременно погрозив семеновцам покрасневшим от холода кулаком. Кулак у майора был тяжел, и многие солдаты неоднократно испытывали его воспитательное воздействие на своих мордах и ребрах. Как даст больно, так сразу и загнешься!

Впрочем, данная выходка не имела дальнейших последствий, потому что как раз в этот момент юный император сделал шаг вперед и заговорил:

– Господа семеновцы, друзья мои и братцы! Сегодня, в трудный для Отчизны час, когда злобные изменщики из Тайного Совета, обуянные безумием, решили отстранить от власти меня, вашего законного императора, и посадить на мое место вечно голодную курляндскую герцогиню, ограничив ее в правах, чтобы самим, самым противоестественным образом править государством российским, созданным трудами моего деда Петра Великого, попустите вы такое непотребство или встанете как один рядом со мной, чтобы отстоять государство российское от тянущихся к нему жадных рук разных проходимцев?

– Солдаты и офицеры семеновского полка, – звонким голосом поддержала императора Елизавета, – не вы ли называли меня матушкой и клялись пойти за мной в огонь и в воду?! Так поддержите же законные притязания нашего юного государя Петра Второго, чтобы правил он государством российским по закону отцов и дедов, а не по новомодным измышлениям разного рода безумцев.

– А как же ты, матушка?! – эмоционально воскликнул одни из солдат. – Неужели ты решила нас покинуть и уйти в монастырь?

– Или выйти замуж за этого лопуха Лешку Шубина, – донесся еще один, на это раз ехидный выкрик, – чтоб у него морда от счастья поперек треснула!

– Моя судьба теперь действительно выйти замуж, – ответила Елисавет Петровна, – но не за прапорщика Шубина, которому суждена другая невеста, а за заморского государя, для того, чтобы стать для его подданных законной королевой! Но государство российское находится в опасности, а посему я прошу вас поддержать законного императора Петра второго и не дать господам из Верховного Тайного Совета одержать над ним торжество, надругавшись над законом отцов. Знайте же – они и меня хотели убить и только чудом чудесным и промыслом господним, при помощи князя Великой Артании, мне удалось спасти от них свою жизнь.