Творец государей

– Мария… Ее зовут Мария Кантемир… – говорил он, и я видела, как в его глазах промелькивают всполохи горячего чувства. – Я, конечно, понимаю, что теперь могу выбрать себе практически любую женщину, но она… Когда мы встретились, я окончательно понял, что буду счастлив только с ней. Подумать только – будучи красавицею, она все это время хранила мне верность и отвергала женихов… Она, безусловно, любила меня того, прежнего – той горячей преданной любовью, что подобна живительному бальзаму. Но при нашей встрече, узнав меня, она тем не менее как-то огораживалась от меня… Ее смущало мое тело. Она была растеряна. И если она не захочет возобновить то, что было между нами, я… словом, я не знаю, что тогда, даже представить это не могу, и потому очень рассчитываю на вашу помощь.

– Так-так, – сказала я, – картина ясна, Петр Алексеевич. Но вы не сказали мне главного! Вот послушайте, как все выглядит с ваших же слов. Вы ищете благосклонности дамы, с которой у вас когда-то была связь. Уверены, что она любит вас, да и вы ее тоже, но при этом она вас отвергает. И вы полагаете, что это из-за вашего нового тела. Но я не услышала ни слова о том, что вы готовы предложить даме! Один раз вы от нее ускользнули, оставив с разбитым сердцем и в горе от потери ребенка, а второй раз, когда все можно было исправить, просто предательски умерли! А ведь у нее тоже были определенные мечты. Она надеялась, что вы женитесь на ней… Может быть, дело совсем не в вашем новом теле; точнее, не только в нем? Вот вы появляетесь, весь такой юный и свежий, перед этой тридцатилетней дамой и ждете, что она, счастливая, тут же кинется в ваши объятия? Но она уже два раза просчиталась – вы не смогли сделать ее императрицей. Так вот в чем заключается главный вопрос – вы готовы жениться на ней? Все остальное – мелочи, которые очень легко решить.

Я вперилась в него взглядом, вложив в этот взгляд всю силу своей психической энергии. Мне хотелось, чтобы он сказал правду. Я сразу почувствую фальшь… И если он попытается слукавить, я буду о нем еще худшего мнения, чем до этого!

Повисшую на две минуты тишину нарушил его голос. С убежденность и страстью, не отводя взгляда, он произнес:

– Я готов… Она нужна мне. На этот раз я сделаю ее счастливой. Поймите, я тоже люблю ее, люблю больше всего на свете. Теперь, когда я свободен и на мне не висят узы прежнего постылого брака, я смог бы сделать ее своей законной женой и императрицей, а без нее мне не нужна ни новая жизнь, ни императорский трон.

Когда Петр ушел, обнадеженный мной, что я улажу его вопрос с княжной Кантемир, я стала собираться, чтобы отправиться к Марии. И вдруг, в самый последний момент, прямо посреди моей комнаты внезапно материализовалась маленькая проказница Лилия.

– Привет! – задорно сказала она. – Я вижу, ты собралась с визитом?

– Да, собралась, – ответила я юной проказнице, – к Марии Кантемир, бывшей любовнице Петра Первого. Теперь, в новом теле, он хочет позвать ее замуж, а она отталкивает его, считая себя слишком старой для его нового молодого тела. Ну и, наверное, есть и другие причины…

– Тогда, – авторитетно заявила Лилия, – я непременно должна составить тебе компанию. Вопросы здоровья, молодости и красоты – это как раз мой профиль, а ты в этом деле совершенно не разбираешься. Одна богиня хорошо, а две куда лучше. Тем более что ты, как богиня, еще совсем начинающая и неопытная.

– Тогда, – сказала я, – надо взять с собой госпожу Зул. В том, что касается женской красоты, она разбирается лучше нас с тобой вместе взятых.

– Не надо, – покачала головой Лилия, – это мы тут к ней привыкли, а неподготовленного человека, особенно из таких диких и некультурных времен, госпожа Зул сразу способна напугать до икоты. Лучше познакомить их как-нибудь потом, когда горизонты восприятия нашей новой подруги достаточно расширятся, а на ее внешность потребуется навести последний лоск, но не раньше.

8 февраля (28 генваря) 1730 года. Утро. Москва, Никольская улица, дом 13.

Анна Сергеевна Струмилина. Маг разума и главная вытирательница сопливых носов.

К княжне Марии Кантемир мы в буквальном смысле свалились как снег на голову в то время, когда она, лежа на узкой девичьей постели, щедро орошала слезами подушку. Хлоп – раскрывается портал, и в узкой девичьей горенке, где три человека уже толпа, образовались мы с Лилией, одетые для этих времен весьма экстравагантно. Лилия была одета (если можно так сказать) в свой парадный хитон и фату, а я, не мудрствуя лукаво, надела черный спортивный костюм, в котором напоминала женщину-кошку и очень себе нравилась. Спортивный стиль – это мое, и с некоторых пор я особо не морочусь, что мне надевать.