Творец государей

– Так вот, – сказала Птица, – когда они сблизили головы для того, чтобы пошептаться, их ауры просто слились. И даже когда их головы отодвинулись друг от друга, то между аурами осталась информационно-энергетическая перемычка. Это говорит о том, что между этими двумя людьми имеется полное совпадение во вкусах, взглядах, социальном положении, образе мышления и прочих нематериальных вещах, которые объединяют их, несмотря на разницу в возрасте в сто пятьдесят лет. Генрих нашел в Елизавете женщину своей мечты, чего он не мог найти ни в Маргарите Валуа, ни в многочисленных любовницах и содержанках, ни в последней жене Марии Медичи. Елизавета, аналогично, нашла в Генрихе свой мужской идеал, и с него млеет и тает. Ведь до этого все ее мужчинки были людьми слабыми и зависимыми, вроде того же прапорщика Шубина, которого Анна Иоанновна в нашем прошлом по злобной прихоти запулила аж на Камчатку. Генрих – это совсем другое дело. Мало того что он красив и интересен как мужчина, он еще совершенно самостоятелен и самодостаточен, и попросту говоря – крут. При такой силе взаимного притяжения разлучить их будет достаточно трудно и, наверное, даже невозможно.

– Трудно, не трудно, это не тот разговор, – с солдатской прямотой заявила Кобра, – вопрос в том, надо ли их разлучать?

– Думаю, что ответ на этот вопрос отрицательный, – покачал я головой, – нам стоит оставить Елизавету в покое, перебросить ее в начало семнадцатого века, к будущему мужу, и сосредоточиться на Петре Втором.

– На этом сопляке, который даже правильно портки натянуть не может? – с легким презрением спросила Кобра. – И, кстати, если вы собираетесь отправлять Елизавету Петровну к Генриху Наваррскому, то куда вы собрались девать его нынешнюю законную жену Марию Медичи? Ведь итальянка та еще ядовитая тварь. Вы же сами нам говорили, что это именно она организовала убийство своего мужа уже на следующий день после того, как он короновал ее в законные королевы? Не скончается ли скоропостижно Елизавета Петровна от передозировки мышьяка уже на следующий день после своего прибытия в Париж начала семнадцатого века?

– Денется куда-нибудь, – равнодушно пожал я плечами, – если по-хорошему, то в монастырь, а если по-плохому, то умрет от простуды или от отравления маринованными мухоморами. Имейте в виду, что следствием, которое втайне ведется по приказу Генриха IV, уже установлен факт участия королевы в заговоре против короля, итогом которого должно было стать его убийство. Сам Генрих, которому очень не хочется попадать на нож Равальяка, уже в курсе хода следствия и вынес своим несостоявшимся убийцам смертный приговор. Только участников заговора не казнят на Гревской площади и не замучают насмерть в застенках Бастилии. В течение года они все умрут по самым разным причинам, которые для неискушенного глаза будут казаться естественными, а вот посвященные будут знать, что это было приведение приговора в исполнение. Среди этой «группы товарищей» находится и королева со своим малолетним отпрыском. И если до встречи с Елизаветой Генрих все же склонялся к помилованию и заключению в монастырь, то теперь, скорее всего, его мнение по этому вопросу изменится.

– Да ладно, Сергей Сергеевич, – скептически хмыкнула Кобра, – давайте предположим, что Генрих знает, что делает, и махнем рукой на девушку Елизавету с пониженной социальной ответственностью. Я думаю, что хорошей императрицей она могла считаться только по сравнению с совсем уже отмороженной на всю голову Анной Иоанновной. Баба с возу – кобыла в пляс. В конце концов, у нас в магической ванне отмокает так называемый император Петр Второй, с которым мы и должны работать…

Птица хмыкнула.

– Ника, – сказала она, – ты можешь поверить мне как специалисту, этот самый так называемый император есть большое дите и таковым останется на всю жизнь. Царственный псарь. Недаром же и Меншиков, и Долгоруковы хотели выдать за него своих дочерей, рассчитывая, что будут как Борис Годунов править Россией из-за спины блаженного царя Федора Иоанновича… Удобная позиция все решать и ни за что не отвечать.