Творец государей

– Ну что я могу сказать… – произнесла Лилия уже вслух, – приглядевшись повнимательнее, вижу, что сей типус является отвратительнейшим, премерзким эгоистом, уверенным, что весь мир создан только для удовлетворения его потребностей. Причиной этого является избалованность, ставшая следствием отсутствия какого-либо воспитания, которое было заменено потаканием самым низменным инстинктам. Позитивную реморализацию в таких условиях считаю невозможной и предлагаю, прибив этого негодяя чем-нибудь острым и тяжелым, подыскать на его место какую-нибудь адекватную замену.

Я положил руку на рукоять меча, со скрежетом потянув сияющую бело-голубым светом сталь из ножен – и голый подросток в ванне вдруг разрыдался.

– Помилуй, батюшка! – возопил Петр. – Христом-Богом прошу тебя – помилуй! Ибо не ведал я того, что творил, и обещаю больше никогда и ни за что так не делать!

– Я-то тебя помилую, – ответил я, остановив движение меча, – но вот помилует ли тебя тот, к кому ты только что воззвал, это еще вопрос. И Страшный Суд может наступить для тебя досрочно, еще при твоей жизни. Так что покайся, раб божий Петр, и приготовь душу свою к адским мукам. Отче Александр, он ваш, делайте с ним все что положено, в аду его заждались.

Отец Александр шагнул вперед, держа наготове большой серебряный крест, а на полшага позади и слева от него уже маячила мадам Зул, во всем ее рогато-краснокожем великолепии. Недоимператор наконец-то увидел деммку и тут же на месте сомлел от страха. Пришлось служанке опять вытаскивать его башку из воды.

– Значит, так, – сказал я уже готовой возмутиться Птице, клокочущей негодованием, – делай что хочешь, но в ближайшие несколько лет этот вьюнош нужен мне в относительно вменяемом состоянии. По крайней мере, он должен иметь возможность встречаться с женой на постельном ложе и не пытаться при этом никому отрубить голову. Действуйте, госпожа Птица, и результат ваших действий должен быть неизменно положительным.

Тогда же и там же.

Анна Сергеевна Струмилина. Маг разума и главная вытирательница сопливых носов.

Сначала я испугалась, что разозлившийся Сергей Сергеевич прирежет несчастного Петра Второго прямо в ванне, как цыпленка. Да он и был как цыпленок – маленький, тощий до синевы и от страха весь покрытый гусиной кожей. Правда, причиной той ярости нашего Артанского князя стала беспощадно жестокая характеристика, с брезгливым выражением лица данная этому Петру нашей маленькой Лилией. И когда Сергей Сергеевич приказал мне (впервые за те полтора года, что мы путешествуем вместе): «Птица, что хочешь делай, но этот вьюнош должен стать дееспособным на супружеском ложе и безопасным для окружающих.» В принципе Лилия права – этот Петр самый настоящий маленький говнюк, и если я хочу сохранить ему жизнь, у меня нет никакого права на ошибку или неудачу. Мы все понимаем, что при малейшем рецидиве асоциального поведения Сергей Сергеевич исполнит свою угрозу и пустит этого злосчастного мальчишку на мясо.

Что стоит жизнь одного невоспитанного оболтуса, когда Великий Серегин спасает Россию от хаоса? Правильно, ничего! Думаю, что дальше будет только хуже. С каждым новым выполненным заданием сердце Сергей Сергеевича ожесточается, он все больше чувствует себя вершителем судеб миллионов людей, и все меньше обращает внимания на судьбы отдельных людей. Великий Артанский князь в нем все больше и больше побеждает капитана Серегина, каким я встретила его на берегу горячей реки в мире Подвалов Мироздания. Наверное, так человек и становится богом, напролом идущим к поставленной цели. Но Серегина мне не изменить, его энергооболочка ни за что не пропустит меня внутрь. А даже если и пропустит, что я там буду делать? Ведь Эго Серегина очень плотное, сильное, целеустремленное и самоуверенное. Единственное, что я смогу от него получить в таком случае – это откровенный разговор о смысле жизни, как ее видит этот человек.

– Что ж, Птица, – «услышала» я телепатический «голос» Серегина, – заходи, поговорим. Но сейчас дело, а все остальное потом.

– Ладно, Сергей Сергеевич, – подумала я в ответ, – я сделаю все, что в моих силах, чтобы поправить то, что другие люди испортили, пустив дела с воспитанием этого ребенка на самотек. А сейчас дайте мне, пожалуйста, полной тишины. Мне требуется сосредоточиться.

В средоточие Петра, от страха находившегося в полубессознательном состоянии, я вошла легко и просто. Сказать честно – то, что я там увидела, оказалось для меня полной неожиданностью. Эго Петра имело вид грязного косматого животного и обитало в некоем подобии звериной берлоги или норы. Увидев меня, это существо выгнуло спину, щелкнуло зубами и злобно зарычало и завыло.

– У-у-у-ходии, пока цела! – зашипело одичавшее Эго, – а то налечу, растопчу, на клочки разорву!