Творец счастья

– На месте твоего ушлепка нормальный мужик отдал бы свою тачку, а не свою девушку! – перебиваю я, так же гневно нависая над ней. – Вот эта синяя Ауди – его? Верно? Вполне бы пошла за ставку. Но он вот так просто отдал тебя незнакомому мужику! Хорош, мля, гусь! А ты? Ты! Вчера ты могла сказать «да» и сейчас, вместо этой вот хреновины, мы могли с тобой сидеть в филармонии и наслаждаться красивой музыкой!

Вижу, Конфетка вняла, осмыслила и сникла, поэтому мне не составляет труда впихнуть ее в свою машину. Сажусь рядом с ней. Миша прыгает за руль и спрашивает, заглядывая в зеркало заднего вида:

– Кир, на Городецкую?

– Миша, что за вопрос?! – я теснее подвигаюсь к своей пленнице и захватываю ее в объятия. – Я только что выиграл ахренительный ПРИЗ и собираюсь насладиться им в полной мере, используя всю свою безграничную фантазию!

Делаю многозначительные подергивания бровями, мол «ух, и насладимся сейчас!» Катя, кажется, перестает дышать и судорожно сглатывает.

А что ты хотела, милая? Вчера ты упустила шанс устанавливать свои правила, так что сегодня игра будет на моей территории и парадом буду командовать я.

– Домой едем, – смотрю на друга в то самое зеркало и вижу его настороженный взгляд. – Покажу Конфетке свою спальню. Обещаю, детка, буду нежен, как плюшевый вибратор моей тети Шуры, – добавляю уже больше для Миши, нежели для ошеломленного цыпленка, потому как его взгляд мне точно говорит, что он там себе уже думает обо мне всякую хрень.

Интермедия 3

– А я говорила, что она Кирилла твоего отошьет, – довольно улыбается Серафима, раскачиваясь в нематериальном кресле у трехмерного экрана. – Ты проспорил, Никодим. С тебя одно желание, – она многозначительно поднимает указательный палец.

– Отшила, говоришь? А чего тогда ревёт? Радоваться должна, а она ревёт, – усмехается Никодим.

– Кто ревёт? Это была минутная слабость, – спорит с ним Серафима. – Вот, глянь, они уже песни поют и танцевать собрались. Не полюбит она твоего Кирилла, даже не надейся. Он же ее снасильничал, забыл? А такое девушки не прощают.

Никодим недоверчиво качает головой, потом разваливается в своем нематериальном кресле в позе отдыхающего туриста на пляже пятизвездочного отеля.

– Серафима, солнышко мое, ты отстала от мирской жизни на лет пятьдесят. Теперь девушки еще и не такое прощают, уж поверь, – назидательно вещает он и поглядывает на собеседницу, которая качает головой, мол «чепуха». – Ты, когда отказалась прокачивать своим персам «логику» хотя бы до 50-ти процентов, не задумалась о последствиях, а они уже появляются на поверхности.

– Если бы у моих персонажей была логика хотя бы 50 %, они бы замуж за ваших героев никогда бы не выходили, что вызвало бы демографическую катастрофу, – спорит Серафима, тыча в собеседника полупрозрачным пальчиком. – Я прокачиваю у своих персонажей сердечность, доброту, сострадание и человеколюбие, чтобы они ваших «пришибленных» подопытных любили такими, какие они у вас недоделанные получаются.

– Это мои-то «недоделанные»?! – тут же подхватывается Никодим, грозно нависая над собеседницей. – Да мои парни – само совершенство!

– Ага, только с твоей точки зрения, – скептически качает головой Серафима. – А с точки зрения «полезности для совместной с моими персами жизни» – они просто никчемная «тупая гора мышц» с неконтролируемо твердеющим отростком между ног.

– Это вы зря так говорите, уважаемая, – встревает в разговор нематериальное нечто по имени Мефодий, зависая перед лицом женщины. – Гора мышц нашим персам необходима – это мужественность и физическая сила для защиты ваших «тонких, слабых, мелких и нежных».

– Ха, для защиты? – хмыкает Серафима. – Да у вас каждый второй от элементарной плановой службы в армии «косит», претворяясь недоумком. Защитнички, едрён-батон! Мужественность? Не смешите меня. Где она, эта мужественность сейчас? Парни одеваются, как девчонки, обвешиваются блестяшками. Песни поют девичьими голосами, тискаются друг с дружкой в подворотнях и даже на эстраде. Да вы только от своего экрана отвернетесь, как эти ваши персы «мужественные» в койку к друг дружке прыгают. А почему? Да потому, что мои «мелкие и нежные», хоть и с недокачанной логикой, но весьма сообразительные стали и требовательные к вашим «мужественным». Мои уже, прежде чем соглашаться с вашими на интим, тестируют их на наличие «умений, способностей и полезности для жизни». А таковых у вас не много.

– Да, что вы говорите? – скептически ухмыляется Никодим, снова усаживаясь в импровизированное кресло. – Сообразительные они у вас? Ага. Да им только голый торс покажи, у них тут же вся их сообразительность отключается в пользу органа, который расположен метром ниже.

– А-ну, обоснуйте, уважаемый коллега, – сердится Серафима, уставившись на хитрую физиономию собеседника. – Без доказательств, ваши обвинения – голословны.

– Вот вы на каких сказках прокачивали душевные качества предыдущего поколения женских персонажей? – тут же задает вопрос Никодим, подмигивая одним глазом своему парящему под потолком и хмурящемуся коллеге.