Творец счастья

Странно все. Было так интересно и волшебно в театре. Потом эта крышесносная страсть. Потом не менее восхитительный секс. А теперь вдруг нападает такое отчаяние. А все почему? Потому что я наслышана о том, как богатые сильные мужики поступают с маленькими слабыми девушками. Сколько таких случаев: обещал жениться, даже допустим, женился, она забеременела, родила, а когда ребенок перестал нуждаться в материнском молоке, он развелся и забрал себе ребенка. Неужели Рузанов запланировал именно такой сценарий? Нет, постой. Как же так? Как же этот поход в оперу и открытие мне его души? Мне показалось, что это было откровенно. Я смотрела на него и верила. И те люди в театре… Они ведь и правда были рады видеть его, значит любят его и уважают… Разве бы они так относились к нему, если бы он был беспринципным монстром?..

– Кать, Катюша, что случилось? Что я сделал не так? Тебе больно? – встревоженный голос Кирилла из-за двери.

– Нет, – отвечаю я, а сама думаю о том, может ли быть Рузанов беспринципным монстром.

– Катюша, открой дверь, пожалуйста, – просит он.

Молчу и прикидываю дальнейшие варианты событий. Но сосредоточится мне мешает покаянная речь, проникающая в мое сознание, в которую Кирилл вкладывает столько чувств, что не поверить просто невозможно.

– Кать, ну прости. Мне крышу снесло… я совсем расслабился и вовремя не «выпрыгнул»… прости. Но ты не волнуйся, если забеременеешь, все будет хорошо, я буду только рад. Мы же с тобой поженимся…

– А может я не хочу за тебя замуж, – сейчас во мне бунтует та самая муха, которая пытается избежать паучьих сетей.

– Почему? – следует абсолютно логичный вопрос.

– Потому что ты – деспотичный тиран, припираешь меня к стене и не оставляешь мне право выбора. Ты делаешь то, что хочешь. А что хочу я – тебя не волнует.

– Ну почему же? Волнует. Так что ты хочешь? – интересуется деспотичный тиран.

Я молчу. Ну как ему объяснить? Я хочу так много и в то же время очень-очень мало – простого понимания и заботы, обсуждения насущных проблем и совместного планирования нашей совместной жизни. Или все это ерунда и мои желания – это несущественно по сравнению с глобальными проблемами вселенной…

– Катюш, если ты думаешь, что мои намерения не серьезны – ты ошибаешься. На твоих осенних каникулах я планировал нашу с тобой поездку во Флоренцию и там я хотел сделать тебе предложение… Кать, ты слышишь?

– А меня ты спросил? Может на осенних каникулах я собираюсь поехать в деревню Нижние Казюки?

– Я подумал, может быть тебе было бы интересно посмотреть картины известных итальянских художников Эпохи Возрождения. Во Флоренции есть замечательная галерея.

– А в Казюках тоже есть, что посмотреть, – упрямо спорю я, понимая, что с Флоренцией никакие Казюки несравнимы, но сейчас уже дело принципа.

– Кать, может уже откроешь дверь, а?

– Если я открою дверь, ты снова схватишь меня, бросишь в койку и оттрахаешь. А так мы хоть поговорим, как люди… наверное…

– Кать, я не могу объясняться в любви через запертую дверь, – уже со стоном безнадеги объясняет мне деспот и тиран.

– А ты обещаешь, что мы будем обсуждать вдвоем все наши совместные планы?

– Хорошо, – соглашается Кирилл, – но сразу предупреждаю, что ни в какие Нижние или Верхние Казюки я не поеду, – смеется этот нахал.

– А чем тебе не нравятся Казюки? – с вызовом спрашиваю я, открывая дверь.

– Предчувствую, что там комары размером с мой кулак, – улыбается этот любитель итальянской живописи и тут же заключает меня в объятия.

Я не успеваю и слова сказать, как его губы начинают нежно ласкать мои. Ну вот! Опять! Однако, этот поцелуй длится всего несколько секунд и Кирилл отстраняется, потом ласково берет мое лицо в ладони и шепчет:

– Я люблю тебя, Катюша. Не сердись на меня. Обещаю, больше не буду тираном и э-э-м-м…

– Деспотом, – подсказываю я.

– Точно, – соглашается он и смотрит на меня в ожидании ответа.

А я стою и тупо думаю: «Сработает крем или поздно было его использовать после секса? Но ведь еще вся ночь впереди, так что пригодится».

– Пойдем, поищем какой-нибудь перекус. А то я перенервничал и сейчас голодный… в смысле есть хочу, – на всякий случай уточняет он, вдруг слово «голодный» у меня вызовет новый приступ возмущения.

***

– Как тебе наш поход в оперу? – жуя наспех налепленный бутерброд, спрашивает Кирилл.

Я вынуждена признать, что было классно.

– Мне понравилось, – я показываю большой палец вверх и кусаю свой бутерброд. Прожевав, запиваю чаем и продолжаю. – Вот если бы они там на сцене еще потише кричали, то вообще было бы супер.

Кирилл хохочет, а потом таинственно начинает:

– А про завтра? Тебе как, устроить сюрприз или хочешь обсудить намечающееся событие?

– Хотелось бы, так сказать, иметь представление, в общих чертах.