Творец сновидений

— Ладно, — согласился Джек и представился.

Существо пало перед ним ниц.

— Господин! — воскликнуло оно, не поднимая головы.

— Меня зовут именно так. И с этой поры ты должен мне повиноваться.

— Не смею возражать.

— Именем, которое я произнес, повелеваю: доставь меня к самой дальней границе твоих владений. Продолжай движение до того места, дальше которой нет хода ни тебе, ни тебе подобным.

— Я сделаю все, как ты велишь.

— Да будет так!

— Позволь еще раз услышать имя твое…

Джек повторил.

— Теперь пригнись ниже, чтобы я мог оседлать тебя, — сказал Джек. — Ты будешь отличным скакуном.

Джек вскочил на мохнатую спину и, подавшись вперед, ухватил за рога средство своего передвижения.

— Давай, — скомандовал он.

Джек слушал цокот копыт, звуки, подобные перезвону колоколов, ощущал мягкую, очень теплую и шелковистую шерсть…

Движение ускорилось настолько, что он мог видеть лишь размытый пейзаж, не успевая хоть на чем-нибудь задержать свой взгляд.

…Потом наступила тишина.

Джек чувствовал, как в темноте, окружавшей его, что-то происходит. Его лицо, в такт с сильно бьющимся сердцем, обдавали порывы ветра. Он чувствовал свой полет на огромных черных крыльях, оставляя позади землю скорби и печали. Казалось, этому полету не будет конца. От существа, несущего Джека, шел одуряющий запах едкого пота, который с успехом соперничал со зловониями, сопровождающими Джека с тех пор, как он увидел этот удручающей ландшафт. Даже летя со скоростью вихря, Джек успевал заметить знакомые темные очертания или силуэты, — там, далеко-далеко, над самой землей.

Скорость, с которой они передвигались, вызывала встречное сопротивление воздуха. Руки Джека, крепко ухватившиеся за густую шерсть, занемели. Ладони болели больше, чем в тот раз, когда он кипятил мечом черный водоем с черным чудовищем.

Он боялся, что его сморит сон и он ослабит хватку.

Борясь с навалившейся дремотой, Джек начал размышлять о странностях бытия. «Удивительно, — думал он, — злейшей враг оказал неоценимую услугу… Не укажи Владыка Нетопырей путь — я бы не овладел Силой. Великой Силой, позволяющей мстить врагам, получить Эвин…

Эвин… То, как я удерживаю тебя, не приносит мне радость, но кто подскажет другой путь к тебе? И есть ли он, этот другой?.. Нет, ты заслужила то, что имеешь. Разве любовь — не заклятие? Один любит, другой лишь позволяет себя любить. И тот, кто любит — обречен подчиняться. Так было всегда. И все. И хватит об этом…»

…Потом возникли, сменяя одна другую, мысли об ее отце, Полковнике, о Квейзере, о Смадже, Блейте, бароне Драйкхэме… Со всеми он рассчитался сполна, никому не остался должен… Розалинда, старушка Роз… Интересно, жива ли она? Может, он еще отыщет ее в таверне «Под Горящим Пестиком», на дороге, что тянется вдоль побережья… Боуршинн… Вот бы узнать, выжило ли изуродованное им существо, идет ли по его следу, обуреваемое только одной страстью: жаждой мщения… Боуршинн был последним оплотом Владыки Нетопырей, последней надеждой на отмщение. Эта мысль взорвалась в его голове, как Стручок гоблинкай. И он вдруг вспомнил давно позабытое: Дагот, исследования, компьютеры, девушку… Как ее звали?… Клер, да, да…

Джек улыбнулся — он помнил имя, а образ расплывался, таял, не давая уловить суть… А потом этот Квиллиан… Его лицо он, конечно, запомнит надолго. Джек и сейчас испытывал к нему жгучую ненависть. Он доставил себе удовольствие еще раз представить Квиллиана в лапах обезумевшего от боли Боуршинна… Ха-ха, тот, конечно, принял его за Джека… А немыслимое бегство от Света домой, в Царство Тьмы… И сомнения, дрожь нетерпения — прав ли он? Верны или нет распечатки компьютера, секрет Ключа Величия Кольвейн? Ах, как замерло сердце, как перехватило дыхание, когда он узнал результат… С тех пор он не был на дневной стороне, но странную тоску или — как там говорят — ностальгию по дням, проведенным в университете, он испытал.

Может быть, это результат размышлений постороннего наблюдателя, а тогда я сам был частью происходящего…

…Но о чем бы он ни думал, мысли постоянно возвращались к Утренней Звезде, к горе Паник, живым продолжением которой и был его друг. Единственный друг.

…Джек перебрал в голове все события от начала Игр Ада и до момента стремительного полета…

…И опять мысли вернулись к Утренней звезде. Что роднило их? Ничего вразумительного по этому поводу Джек сказать бы не смог. Но он испытывал к этому загадочному созданию непреодолимое влечение. Никто больше не вызывал у Джека таких чувств. И еще он чувствовал, что по необъяснимой причине Утренняя Звезда питает к нему то же самое.

…Утренняя Звезда. Это он посоветовал довести до конца предначертанное.

Потом Джек начал думать о той огромной ноше, которую он взвалил на себя, об ответственности за положение вещей, существующее в царстве Тьмы. Так получилось, что ему одному из всех приходится идти по этому пути. Одному. Но это было не сознание долга, не понимание того, что он один в ответе за все. Скорее его гнало чувство самосохранения. Если льды Вечной Зимы закуют в свои кандалы его царство, он погибнет вместе с ним без надежды на новое воскрешение.