Читаем Творцы прошлого (Книга 1) полностью

Здесь на первом этаже, как вы уже помните, жил тот самый Егор Исаевич. После визита Ротова он не находил себе места. Сначала он попытался найти себе место в квартире своей престарелой праправнучки, но та, не поверив, что перед ней стоит ее дальний родственник, выставила его за порог. Затем он попытался найти себе место у своей бывшей любовницы, но та, как выяснилось, умерла двадцать четыре года назад в семидесятидевятилетнем возрасте. Так и не найдя себе места, он вернулся в свою прежнюю квартиру и, засунув под подушку старенький "парабеллум", уснул крепким но беспокойным сном. Звонок в дверь прервал его сновидения. На пороге стояли Елена и Вольдемар.

- Мы от извозчика, - сказала девушка.

- А оружие вам зачем? - спросил через дверь Егор Исаевич.

- Ну не в подвале же его оставлять. И так ступу на попечение кота пришлось оставить.

Услышав слово "кот", Егор Исаевич сразу понял, что те, кто перед ним, как-то связаны с тем человеком, о котором говорил Ротов.

- А чем вы докажете, что вы действительно от извозчика? - спросил Егор Исаевич, открыв дверь.

В ответ на это Вольдемар молча достал из кармана ключ с буквой "рцы" и предъявил его мастеровому.

- Помню-помню. Делал я этот ключ в начале прошлого века. А с чем вы сейчас ко мне пожаловали?

- Вчера к вам приходили три человека, - начал Вольдемар.

- Два, - уточнил Егор Исаевич.

- Да нет, трое. Третий на атанде стоял.

- Пусть три, и что?

- А то, что они просили отправить меня в восемнадцатый год.

- Ну, просили, это сказано слишком мягко. Но в целом - верно.

- Так вот, мы пришли за тем, чтобы отправиться в тот самый восемнадцатый год, куда тот человек хочет, чтобы мы попали.

- Но ведь вы же попадете в засаду, и эти штуки, - Егор Исаевич указал на автоматы, - вам не помогут. Это очень страшные люди. Вчера я испытал такой же страх, как тогда, в одна тысяча восемьсот шестьдесят девятом, когда впервые узнал, кто такой извозчик. Таких людей, если их только можно назвать людьми, не берут даже пули.

- Ну, насчет не берут, это вы не правы, - сказала Елена. - Вчера одного из них, того, кто стоял на стреме, на моих глазах разнесло на мелкие кусочки. А этого Ротова, который у них главный, вполне можно взять серебряной пулей.

С этими словами ведьма передернула затвор и, ловко поймав налету выброшенный патрон, показала Егору Исаевичу торчащую из гильзы тупую полуоболочечную пулю сорок пятого калибра с серебряной головкой.

- Ротова или, как его там, может и можно. Но того, кто за ним стоит...

- А кто за ним стоит?

- Ясно кто - Нинель.

- Неужели?! - всплеснула руками ведьма. - Да мы с бабулей за ней сто с лишним лет охотимся.

- Вы? Охотитесь? - недоверчиво спросил мастер. - Скорее это она охотится на вас.

- Ну, мы это еще посмотрим, - самоуверенно заявила Елена.

- Тут и смотреть нечего. Она любого сожрет.

- И бабулю?

- Какую бабулю?

- Бабу Ягу, мою прапрабабушку.

Услышав эти слова, Егор Исаевич чуть не поперхнулся вдыхаемым воздухом:

- Вввы...Ввввы...?! Я, п-п-простите, не знал, ни к-к-коим образом...

- Да успокойтесь вы, я женщина демократичная. Мне ваше почитание до лампочки Ильича, будь он неладен.

- Но ведь Нинель поймать невозможно. Даже вам. Даже вашей бабуле.

- Это почему же?

- Да потому что она не имеет постоянного тела и может вселиться в кого угодно. Чаще всего она вселяется в мужчину. Высокопоставленного, влиятельного. Реже в женщин. Но тогда это царица или королева. В крайнем случае, герцогиня какая-нибудь.

- Ну почему же герцогиня? Распутин титула не имел. Да и ее в нем мы едва-едва не поймали. Феликс нам тогда в шестнадцатом все карты спутал Гришку убил раньше времени. А что Гришка-то? Это так, оболочка.

- Да невозможно поймать Нинель. Вы же не сможете поймать свою тень или отражение в зеркале. А Нинель это и есть отражение. Неужели ж вы, высококвалифицированная ведьма, праправнучка самой Бабы Яги, не можете это понять? Чтобы убить Нинель, нужно убить того, от кого она отражается.

- А от кого она отражается? - задал дилетантский вопрос Вольдемар.

- А вы, молодой человек, это имя в обратную сторону прочтите. Это ж элементарно.

- Мы это и собираемся сделать, - пояснила ведьма.

- Боюсь, что это вам не по силам.

- А извозчику?

- Извозчику? Может быть. Только вряд ли он вам в этом помогать станет.

- Послушайте, - сказал Вольдемар, - именно извозчик послал меня сюда, точнее не сюда, а туда, куда я должен был первоначально попасть. И для этого он мне и дал этот ключ.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
1917 год. Распад
1917 год. Распад

Фундаментальный труд российского историка О. Р. Айрапетова об участии Российской империи в Первой мировой войне является попыткой объединить анализ внешней, военной, внутренней и экономической политики Российской империи в 1914–1917 годов (до Февральской революции 1917 г.) с учетом предвоенного периода, особенности которого предопределили развитие и формы внешне– и внутриполитических конфликтов в погибшей в 1917 году стране.В четвертом, заключительном томе "1917. Распад" повествуется о взаимосвязи военных и революционных событий в России начала XX века, анализируются результаты свержения монархии и прихода к власти большевиков, повлиявшие на исход и последствия войны.

Олег Рудольфович Айрапетов

Военная документалистика и аналитика / История / Военная документалистика / Образование и наука / Документальное
1937. Трагедия Красной Армии
1937. Трагедия Красной Армии

После «разоблачения культа личности» одной из главных причин катастрофы 1941 года принято считать массовые репрессии против командного состава РККА, «обескровившие Красную Армию накануне войны». Однако в последние годы этот тезис все чаще подвергается сомнению – по мнению историков-сталинистов, «очищение» от врагов народа и заговорщиков пошло стране только на пользу: без этой жестокой, но необходимой меры у Красной Армии якобы не было шансов одолеть прежде непобедимый Вермахт.Есть ли в этих суждениях хотя бы доля истины? Что именно произошло с РККА в 1937–1938 гг.? Что спровоцировало вакханалию арестов и расстрелов? Подтверждается ли гипотеза о «военном заговоре»? Каковы были подлинные масштабы репрессий? И главное – насколько велик ущерб, нанесенный ими боеспособности Красной Армии накануне войны?В данной книге есть ответы на все эти вопросы. Этот фундаментальный труд ввел в научный оборот огромный массив рассекреченных документов из военных и чекистских архивов и впервые дал всесторонний исчерпывающий анализ сталинской «чистки» РККА. Это – первая в мире энциклопедия, посвященная трагедии Красной Армии в 1937–1938 гг. Особой заслугой автора стала публикация «Мартиролога», содержащего сведения о более чем 2000 репрессированных командирах – от маршала до лейтенанта.

Олег Федотович Сувениров , Олег Ф. Сувениров

Документальная литература / Военная история / История / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное
Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее