Ты

Вместо того чтобы окончательно в нем разочароваться, ты беспокоишься и переживаешь. А вот подружки (умнички!) все делают правильно.

Линн: «Бек, смирись, он тебя бросил. Со всеми бывает».

Чана: «Уверена, он сейчас где-нибудь на яхте свистит своей шлюхе-художнице о том, как беспокоится о тебе – мол, не дай бог, ты что-нибудь с собой сделаешь… Уймись, Бек, а то я начинаю думать, что Пич права. Отпусти его».

Говорят они все верно, но откуда им знать про твое большое сердце? Это я виноват, что ты беспокоишься, – теперь буду внимательнее вести «Твиттер». Пора уже разорвать вашу болезненную связь с Бенджи. К тому же, пока твоя голова занята им, я не смогу войти в твое сердце. И не только в сердце…

Знаешь, Бек, я тоже не чудовище, поэтому иду и покупаю принцессе Бенджи веганское буррито, соевый латте, суррогатный пломбир и свежий выпуск «Нью-Йорк обсервер». Он радуется, благодарит, набрасывается на еду как зверь и оплакивает безвременно усопшего Лу Рида.

– Из-за него, из-за его музыки, я столько натворил, хорошего и плохого…

– Какая песня любимая?

– У него все великие, Джо, – вещает Бенджи. – Когда речь идет о гиганте, изменившем культуру, глупо цитировать отдельные строчки или выделять какие-то мелодии. Ценность представляет все его творческое наследие в целом.

Понятно. Еще один тест не пройден. Пожалуй, пора отправлять последний твит. Бенджи облизывает крышку от контейнера с мороженным. Что за ненасытная прорва! Внутри у него пустота, которую ничем не заполнить. В универе это не бросалось в глаза, там отсутствие силы воли считают креативностью. Закрываю окошко и отправляю твит:

«Скурил до фильтра, выпил до дна. #крэк #амфетамин #все кончено #лу рид покойся с миром».

Отправляю.

В клетке тихо. Заглядываю. Твою мать! Ублюдок валяется в отключке.

– Бенджи!

Тишина. Это не входило в мои планы. Отпираю дверь. Зову снова. Ничего. На верхней губе порошок. Мерзкое зрелище. Я знал, что у него есть героин, да он особо и не прятался, понюхивал время от времени. Я смотрел сквозь пальцы, потому что ненавижу наркотики. Никогда их не принимал. И пробовать не собираюсь. Надо бы сфоткать его и отправить тебе, полюбуйся на своего ненаглядного. Но нельзя.

Наконец он очухивается. Я так рад, что готов убить его. Поднимаю кулак.

– Давай, – стонет он. – Бенджи в ауте. Убей Бенджи.

– Хватит паясничать. Не смешно.

Вместо того чтобы собрать волю и мужество в кулак и бороться за свою жизнь до конца, этот выродок нанюхался наркоты и отключился. Я злюсь не потому, что мне доставляет удовольствие душить ублюдков, – просто противно.

– Ты меня еще не прикончил?

– Ешь свой гребаный пломбир.

– Это не пломбир, там нет сливок.

– Заткнись и жри!

Бенджи смеется, а мне хочется вломить ему изо всей силы, чтобы выбить дурь. Не выбьешь, он конченый. Наконец принимается лизать мороженое. И ты его любишь, Бек? Любишь эту мразь?.. Подбирает журнал и пытается разорвать пополам, но не может – а что он вообще может? – шатаясь, встает.

– Сядь, Бенджи.

– Ты меня еще не прикончил?

Он зомби, калека.

– Джо, дружище. Хватит. Уже не смешно. Эта телка преследовала меня, а потом прилипла как жвачка, и теперь я подыхаю здесь из-за нее, потому что ты бегаешь за ней.

– Никто ни за кем не бегает.

Идиот! Такие уроды, как он, любят жаловаться, что их, видите ли, преследуют девушки. Слушать противно! Да, Бек? Будто кого-то может утомлять, а тем более пугать твое внимание. Чушь! Я разворачиваюсь, чтобы уйти, но он орет:

– Постой!

Подползает к окошку и бросает пластиковую карту, которой разравнивал «дорожки».

– Возьми!

– Зачем?

– Хранилище. Я – клептоман, Джо.

– Мне некогда.

– Это ключ, – бубнит он отчаянно. – Адрес написан сзади. О нем никто не знает. Я – Стивен Крейн.

– Что?

– Так я представился парню, у которого арендую хранилище, – объясняет он с дурацкой героиновой улыбкой. – «Алый знак доблести» – единственная книга из списка, которую я прочитал.

Неудивительно. Программу средней школы бездельники вроде Бенджи почему-то всегда знают на «отлично».

– Забирай все, Джо. Хочешь – продай, заложи. Только прошу тебя – еще одна доза, – клянчит он, будто в Диснейленде выпрашивает билет на аттракцион: «Ну пожалуйста, Джо, еще разок».

Ненавижу наркоманов!

– Мне не нужно твое дерьмо.

– Там много ценного, Джо. Я краду с детства – как только ходить научился, – бормочет Бенджи в полубреду. – Спроси у моих родителей. Привет, мамочка.

Я не могу дать ему умереть, ведь тебе он не безразличен. Пока. Когда придет время, я хочу, чтобы он принял смерть достойно, а не задохнулся блевотиной в собственном дерьме. Поэтому захожу в клетку и подбираю два пакетика, вывалившиеся у него из кармана. Нельзя, чтобы он сдох от передозировки, пока мы будем выбирать кровать в «Икее».

Снова запираю дверь, а Бенджи принимается петь дурным голосом. Приходится припугнуть его тесаком.

– Джо не в духе. Джо сердится! – бубнит он, пуская слюни. Такое впечатление, что это вытекают его мозги.

От тебя приходит сообщение:

«Скоро освободишься?»

Я не знаю, что ответить, к тому же он не сводит с меня глаз. Ухмыляется:

– Она того не стоит!

Пишу тебе: