Ты больше меня не люби

— Мама, мы все это уже много раз обсуждали, — перебила ее Элизабет. — Стивен в своем последнем письме из Анкары писал, что он на этой неделе будет в Каире, а если его там нет, я поживу пока у Уилсонов. Они говорили, что я могу оставаться у них, сколько захочу. Поэтому я буду гостить у них до тех пор, пока не дождусь Стивена.

Леди Мартин ничего не ответила. В большинстве случаев она могла убедить Элизабет, однако знала, что если дочь что-то твердо решила, то проявляла характер, и тогда спорить с ней было бесполезно.

Элизабет, сидя в машине, смотрела на билет, за который она только что выложила шестьдесят пять фунтов. Слава Богу, подумала она, что папа разрешил потратить эти деньги. Он согласился с дочерью, что нет ничего плохого в том, что она полетит в Каир, погостит у друзей и повидается со Стивеном, раз уж они в недалеком будущем собираются пожениться. Отец понимал ее озабоченность тем, что Стивен не ответил на ее последние письма. Элизабет не верила, что тут виновата плохая работа почтовой службы. Это было каким-то образом связано с самим Стивеном. Она просто обязана встретиться с ним. Она больше не могла терпеть неприятное ощущение, что Стивен передумал с момента их последней встречи. Но скоро все сомнения разрешатся… Перед ее глазами стояли уже не серые мокрые улицы Лондона, а зелень и золото Каира, залитого ярким солнцем, высокие пальмы и — Стивен. Элизабет представила, как он удивится, когда она в конце недели, не предупредив его, прилетит в Египет.

Глава восьмая

В том крыле Маленького Дворца, где Ромни Лоуэлл выстроил роскошные апартаменты для своей обожаемой дочери, находился небольшой будуар, в котором маленькая Айрис играла и готовила уроки и который теперь служил ей кабинетом. Как и большинство остальных комнат дворца, он был спроектирован специально для условий жаркого климата. Высокие стены были обшиты светлым полированным деревом, паркетный пол застлан мягкими персидскими коврами, мебель строго подобрана, на окнах были полосатые малиново-серые занавеси дамасского шелка. Одна из стен была занята полками с любимыми книгами Айрис. Напротив стояла радиола и шкафчики с пластинками классической музыки, среди которых особое место занимал Чайковский. Еще в детстве Айрис полюбила волнующую, пронзительно печальную музыку русского композитора.

Эта комната идеально подходила для размышлений и занятий. Несмотря на изысканный стиль, она была лишена роскошных излишеств, в ней царили строгость и простота. Много долгих часов и дней провела здесь Айрис в полном одиночестве — сначала маленькой девочкой, а потом и взрослой девушкой. Но одиночество нисколько не тяготило ее. Ей были чужды легкомысленные забавы и развлечения, которые обычно привлекают современных девушек.

В действительности Айрис, которая увлекалась восточной философией, находила даже удовольствие в уединении и созерцательности, но внезапная смерть отца и появление в ее жизни Стивена Делтри вывели девушку из состояния внутреннего равновесия. Одиночество теперь выглядело для нее не слишком привлекательно.

Айрис становилась другой… Из-за Стивена она не могла продолжать смотреть на мир прежними глазами. Он перевернул все ее представления о жизни. Когда она обвинила Стивена в том, что он нарушил ее покой, то была совершенно права.

Когда Айрис послала за принцем Юзревым, у нее не было особого желания видеть именно его. Она с большим удовольствием поговорила бы с Нилой, своей подругой, к которой была искренне привязана. Но Нила все еще отсутствовала, и Айрис не могла ни с кем поговорить откровенно, кроме как с верным Михайло.

Она сидела в одном из своих излюбленных кресел с высокой прямой спинкой, положив тонкие руки на резные подлокотники, и смотрела на Михайло своими огромными бездонными глазами.

Михайло низко поклонился и, как всегда улыбаясь, обратился к ней с изысканной речью.

— Что я могу сделать для моей луноликой? Я помчался со всех ног, как только услышал, что нужен вам… Я прилетел бы с края света по вашему малейшему желанию.

Айрис поморщилась. Как странно, подумала она, насколько быстро может меняться человек. Льстивые речи Юзрева уже начали ее раздражать, хотя он был все тем же принцем Юзревым, ее верным поклонником. Все дело было в том, что здесь находился некий сероглазый англичанин, который никогда бы не «прилетел с другого края света по ее малейшему желанию». Напротив, он постоянно относился к ней с пренебрежением.

— Мне бы хотелось, чтобы вы сделали для меня одну вещь, Михайло, — сказала она.

Он с готовностью придвинулся ближе.

— Все, что угодно! — с жаром воскликнул он. — Нет на свете такой вещи, которую Михайло не сделал бы для своей повелительницы!

Ее большие глаза продолжали изучающе смотреть на принца.

— Хотелось бы верить! Дело в том, что вы не знаете английских законов, Михайло, а я уже кое-что про них узнала.

Михайло улыбнулся, но улыбка была недоброй, в ней таилась угроза, которую еще раньше почувствовал Стивен.