Ты бросил меня

Елизавета уложила мужа, поправила ему подушку. И вдруг резко повернулась к Никите:

— Олег Игонина не убивал!

— Так никто и не говорит.

— Игонин приставал ко мне… Пришел к нам, когда Олега не было дома, схватил меня, повалил на диван…

— Лиза, давай не будем! — подал голос Кондаков.

— Хорошо, что Олег успел… Что бы вы сделали на его месте? — Она пристально смотрела на Никиту.

— Олег спустил его с лестницы. Но Игонин пришел снова, и в этот раз Олег не успел. Так?

— Игонин приходил просить прощения.

Никита качнул головой. Он мог только предполагать, что произошло здесь накануне Рождества, а Елизавета могла говорить правду. Только вот не поверил он ей. Если Игонин приходил за прощением, она бы не выглядела тогда такой подавленной. И ее муж не взбесился бы, увидев Никиту, который задержал его тогда в магазине. Когда его жену, возможно, насиловали…

— А ведь я предупреждал, что Игонина трогать нельзя.

— Так в том-то и дело!.. Игонин, конечно, сволочь, но мы же с Олегом не идиоты, чтобы его убивать.

— Мы с Олегом?

— Я тоже… — начала, но сама же себя осадила Елизавета. И, вспомнив, о чем говорила только что, сдала назад: — Я могла простить Игонина, могла не простить… И, если бы я не простила, все равно удержала бы Олега, он бы не совершил глупость.

— А он совершил?

— Может, хватит цепляться к словам? — взвинтился Олег.

Его жена мотнула головой, недовольно глянув на него. Одну руку она протянула к нему, требуя тишины, другую нацелила на Никиту — с призывом к снисхождению.

— Олег не собирался убивать Игонина!

Никита пожал плечами. Он понимал Елизавету, ее желание выгородить мужа заслуживало похвалы. Но не верил он ей. Ни ей, ни Олегу.

— И вчера вечером Олег был дома, — сказала она.

— Почему вчера? Почему вечером? — хмуро глянул на нее Никита.

— Но вы же сами сказали, что вчера, вечером, — смутилась Елизавета. И вопросительно посмотрела на него: — А разве нет?

— Адвокату нужно звонить, — буркнул Олег. — Без адвоката с ним разговаривать невозможно.

— Адвокат нужен в определенных случаях, — парировал Никита. — Кого вы считаете подозреваемым, себя или жену?

— Ну вот как с ним говорить! — всплеснул руками Кондаков.

— Давайте-ка я сделаю чайку! — предложила Елизавета.

Никита отступил в глубь коридора, освобождая проход, но за ней не пошел. Он должен был держать Олега под наблюдением, мало ли, вдруг больной схватится за канделябр, чтобы решить с ним вопрос. И сбежать. А может, он постарается избавиться от оружия преступления. Нож на месте убийства не нашли, возможно, преступник не захотел расставаться с ним, унес домой.

Олег не идиот, он должен понимать, что от орудия преступления нужно избавляться, но сколько в уголовной практике было случаев, когда убийца банально забывал выбросить нож. Убийство — само по себе сильнейшее потрясение, способное забросить шарики за ролики. И нож Олег мог с собой принести, и куртку со следами крови. Все это необходимо было найти и изъять. Но как быть, если начальник ему такой задачи не ставил? И постановления на обыск у него нет.

Нож могла выбросить Елизавета. Никита заглянул на кухню, и она, увидев его, приветливо улыбнулась:

— Заходите!

Никита качнул головой, глядя, как она ставит на стол чашку.

— Зря вы подозреваете Олега.

— В чем?

— Как это в чем?

— Вы не спрашиваете про убийство.

— А надо спрашивать? — нахмурилась Елизавета.

— Ну, если вы все знаете, то нет.

Никита стоял на стыке двух коридоров, одним глазом он смотрел на Елизавету, другим на ее мужа. И чувствовал себя не в своей тарелке. Обстановка накалена, а он — один, как не пришей рукав, и без права на обыск. Может, дать Олегу пять минут на сборы и доставить его в ближайший участок? Но Елизавета тогда точно превратится в боевую наседку и выклюет ему глаза.

— Что я знаю?

— Ну, как убили Игонина и чем.

— И как его убили?

— Вчера его убили. Вечером. И вы уверяете, что ваш муж находился дома.

— И уверяю, и заверяю.

— Соседка у вас интересная, — кивнул Никита в сторону входной двери. — Все видит, все запоминает.

Он подумал о том, что Эльвире цены бы не было, будь у нее вместо «глазка» видеокамера с записывающим блоком. Но, увы.

— Это хорошо, — повеселела Елизавета. — Значит, она подтвердит мои слова.

Обрадовалась она искренне, но можно ли ей верить?

— А домофон у вас работает? — спросил Никита, подходя к двери.

— Да, можно позвонить.

— А видео?

— Камера сразу накрылась. — Олег вышел в коридор в тапочках на босу ногу.

Никита уступил ему место, и он нажал на кнопку включения камеры. На экране замельтешило.

— Мастер приходил, что-то сделал, а через неделю снова сломалось.

— Печально, — покачал головой Никита.

— Может, вы думаете, что мы нарочно сломали? — догадался Олег. — Так это зря. Система записи только на включение камеры работает, а она всегда спит. Даже когда я из дома выхожу.

У Никиты зазвонил телефон, на проводе был Плетнев.

— Как там у тебя?

— Белыми нитками.

— Понятно. Минут через двадцать будем. С постановлением.

Никита облегченно вздохнул. Вряд ли обыск что-то даст, но пора уже опускать занавес в этой комедии. Ему, например, все ясно, а в нюансах пусть разбирается следователь.